— Ему не нравится быть трусом. И он совсем не урод.
— А жена у него есть?
— Нет.
— Это потому, что никто не хочет выходить за него. Еще бы, с таким-то лицом и таким телом! — мальчик поморщился. — И все из-за тебя, мам. А ты выросла и забыла его. Почему же ты перестала дружить с ним, когда он вернулся?
— У меня был папа… И ему бы не понравилось, что я дружу с другим мужчиной.
— Но ведь он был настоящим другом, он стал уродом из-за тебя. Ты рассказывала об этом папе? И он все равно не разрешил тебе с ним дружить? — Патрик неодобряюще покачал головой, когда Кэрол кивнула. — Нет, это неправильно. Нехорошо. Если бы со мной такое случилось из-за девчонки, а она потом от меня отвернулась, я бы сам ее изуродовал, чтобы поняла, каково это, и не ходила красавицей, когда я — уродом…
Кэрол промолчала, опустив голову и пытаясь проглотить подступивший к горлу ком. Сколько правды было в этих полных наивности словах ребенка.
— Не понимаю, почему папа запретил тебе с ним дружить, — продолжил Патрик деловито. — Ведь он не может тебе нравиться, разве папа не видел, какой он? И ничего плохого бы не было в том, если бы вы снова стали с ним дружить.
— Ты так думаешь? А если мне попытаться исправить свою ошибку и предложить ему снова быть друзьями?
— Наверное, он очень обиделся на тебя, и теперь не захочет. Но… в общем… было бы не плохо. Если он снова станет тебе таким другом, как тогда, он не станет убивать папу, чтобы тебя не обидеть и не разрушить вашу дружбу. Он будет у нас все время на виду, мы сможем его контролировать и быть уверенными в том, что он не планирует пришить папу.
— Значит, ты не против, если он станет нашим другом?
— Нет, я не против. Иметь в друзьях настоящего киллера — это круто! Представляешь, вот нужно нам будет кого-нибудь пришить, ну, например, узнает нас кто-нибудь и захочет сообщить папе, вот мы Тима и попросим, чтобы пристрелил. Будет стрелять, на кого укажем, ему-то что, все равно, куда стрелять!
Кэрол рассмеялась.
— Он научит меня стрелять, — мечтательно протянул Патрик. — Ведь он настоящий профессионал. Будет рассказывать о войне. Научит выковыривать пули и терпеть боль. Да, я хотел бы, чтобы у меня был такой друг, как он. И тебе разрешил бы с ним дружить. Но только с ним. С его другом — нет.
— Почему?
— Он мне не нравится. Он нормальный. У него нет шрамов. И он симпатичный, — мальчик нахмурился. — Он может тебе понравиться.
— А Тим, думаешь, не может?
— Ха, мам, скажешь тоже! Нет, конечно! Как он может тебе понравиться, если он весь изодран! Мы могли бы поискать для него невесту. Или, думаешь, у него нет шансов кому-нибудь понравиться, даже какой-нибудь страшилке? Никто не захочет такого парня, да?
Кэрол неопределенно пожала плечами, не смотря на него.
— А ты уверена, что они не хотят все еще нас убить, а?
— Хотели бы — уже убили.
Подумав, Патрик согласно кивнул и встал из-за стола.
— Ладно, мам, я побежал. Справишься одна? Уверена, что он и его дружок не опасны?
Кэрол кивнула. Услышав, как заплакал кто-то из близнецов, Кэрол поцеловала Патрика и поспешила в детскую. Проследив за ней взглядом, мальчик подхватил школьную сумку и, набросив на плечо, направился в противоположную выходу сторону. Остановившись у двери спальни, он заглянул внутрь. И сразу наткнулся на мрачный враждебный взгляд мужчины. Поправив сумку, мальчик решительно вошел в комнату и прикрыл дверь.
— Привет, — осторожно проговорил он, разглядывая раненного. — Как ты?
Тим ответил не сразу, не отводя от мальчика неподвижного взгляда.
— Нормально.
— Очень болит?
— А что? — в голосе мужчины не было ни намека на дружелюбие и желание разговаривать, но Патрика это ничуть не смутило. Он отважно подошел ближе, продолжая изучать его любопытным взглядом, который скользил по шрамам на груди и руках.
— А это правда, что вот это… — он указал пальцем, — из-за мамы?
— Нет, — жестко ответил Тим.
На лице мальчика появилось разочарование.
— Нет? Тогда из-за чего?
— Не твое дело.
Патрик нахмурился, рассердившись на его неприветливость.
— А мама сказала, что ты так пострадал, когда защищал ее. Она наврала?
На щеках Тима заиграли желваки.
— Ее оскорбляли, я всего лишь хотел заткнуть им рты.
— Ты же видел, что у них собака. Зачем полез? — не отставал Патрик, раздражая его все сильнее.
— Вопрос труса и слабака! Не понимаешь сам, объяснять не собираюсь. Убирайся!
— Ты не можешь выгонять меня из этой комнаты, потому что она не твоя. Чего ты такой нервный? Злишься из-за того, что я в тебя выстрелил? Я же не злюсь, что ты пытался убить моего отца и нас. Я думал, что ты пришел, чтобы убить нас, я защищал свою семью! Ты бы не так поступил?