«Нет такого заранее предуказанного пути, по которому бы шло человечество и который достаточно было бы объективно констатировать, научно познать, чтобы тем уже найти цель и смысл своей собственной жизни. Чтобы знать, для чего жить и куда идти, каждому нужно в какой-то совсем иной инстанции, в глубине своего собственного духа найти себе абсолютную опору; нужно искать вех своего пути не на земле, где плывешь в безграничном океане, по которому бессмысленно движутся волны и сталкиваются разные течения, — нужно искать, на свой страх и ответственность, путеводной звезды в каких-то духовных небесах и идти к ней независимо от всяких течений и, может быть, вопреки им».
Семен Франк[22]
В представлении о святости и достоинствах очень важное место занимает безразличие к благам богатства, которым ты обладаешь. Мы знаем множество святых, начиная от апостольских времен до наших дней, которые были людьми состоятельными. Если посмотреть на известных людей, мы увидим, что именно эта черта является очень важной для народного уважения. Для тех, кто с уважением относится, например, к Сталину, одной из главнейших личностных характеристик является его нестяжательность. Эти вещи более чем важны для людей. Вспомните один из запоминающихся эпизодов киноэпопеи «Битва за Москву»[23]: Гудериан[24], въехав со своей танковой дивизией в имение Ясная Поляна, хочет переночевать на кровати графа Толстого. Когда ему показывают кровать Льва Николаевича, генерал говорит: «Великий Толстой спал на этой развалюхе? Принесите мою походную кровать!»
У Иосифа Кобзона спросили, не собирается ли Путин жениться вторично. «А зачем? — ответил Кобзон. — Он уже женат». — «А на ком?» — «На России». Для людей более чем важны внешние черты, свидетельствующие о служении и о том, что материальное для человека — совсем не главное, даже безразличное. Причем если этого качества нет, а есть лишь намеки, его все равно припишут и Льву Николаевичу, и Иосифу Виссарионовичу, и Владимиру Владимировичу, потому что человеку очень важно поддержать в себе уверенность в том, что деньги, богатство, комфорт не являются целью для тех, кого он хочет уважать.
Понятно, почему русские люди так любят преподобных: потому что именно в их служении с точки зрения мирянина христианский идеал реализуется наиболее полно — предельно полно. У каждого из нас ведь множество препятствий в жизни, каждый день бесконечные этические вопросы. Монах, не обремененный семьей, может жить в полной нищете и непрестанной молитве, а миряне, даже житийные, не могут себе этого позволить. Допустим, захотел князь Владимир исполнить заповедь о прощении, отменил смертную казнь, отпустил преступников, и земля наполнилась злодеяниями. Я уж не говорю о духовенстве, которое, собственно, и требовало от Владимира быть рассудительнее в делах милости. Пришлось все возвращать на прежние места. Житийный воин, который защищает Отечество, вынужден нарушать заповедь «не убий». Он согрешает и находится в глубоком внутреннем противоречии. С одной стороны, он должен любить врагов, а с другой стороны — обязан их убивать. Поэтому в идеале, опять же в русской житийной традиции, воину или князю хорошо перед смертью принять монашество. И, в общем, путь преподобных внешнему наблюдателю кажется примерно одинаковым как для монахов IV, так и XXI века.
А в изменчивый мир жизнь постоянно вносит коррективы, формы актуализации заповедей Божиих постоянно оспариваются и осмысливаются, да и вообще все очень индивидуально. Вот, например, две очень похожих семьи живут в одном городе, в один храм ходят и даже у одного священника исповедуются, и при этом пути их веры совсем не похожи один на другой. Но противоречие или внутреннее напряжение, собственно, и являются источниками движения.
Действительно, христианские идеалы, к которым мы призваны, очень уж высоки. Чего стоят слова будьте святы, потому что Я свят (1 Пет. 1: 16), и ведь эти слова обращены ко всем без исключения, но мера у каждого своя. Существует прекрасная монашеская мудрость: если ты видишь юношу, идущего пешком на небо, дерни его за ногу. Потому что если человек берет на себя духовные подвиги, не соответствующие степени его духовной зрелости и готовности, то он обязательно упадет вниз, и поэтому лучше его придержать.
Мера все равно у всех людей разная. Поэтому Церковь, в общем, фиксирует скорее внешний минимум, позволяющий человеку внутренне жить по евангельским заповедям. И этот минимум, конечно, не подразумевает обязательного отречения от заработка или имущества. И поэтому, когда мы вчитываемся в известный призыв Христа к евангельскому юноше, то свидетельствуем о том, что Церковь смотрит на это место Священного Писания как на индивидуальный призыв. Ведь и к апостольству были призваны не все люди, слушавшие Христа и ходившие за ним. Тем не менее эти люди стали Церковью, а многие из них сделались позднее святыми мучениками. Так же далеко не все люди призваны к полному нестяжанию, однако Господь, зная меру каждого, и подвиг предлагает индивидуальный.
23
23 «
24
24