Благослови меня на боль. Часть первая. Боль
Предисловие
Жертвам прошлого и современного рабства.
И всем тем, кто борется за искоренение современного рабства...
Спасибо Вам.
Вы делаете этот мир лучше.
Неважно, где произошла эта история, в какой стране. Неважно, что сейчас с этим государством, неважно с какими другими землями оно граничило, неважно на архипелаге ли находилось или на острове. Пусть оно даже кажется ненастоящим, ведь в старинных сказках часто придумывают несуществующие земли. Важно, что Добро и Зло везде одинаковые. Добро есть Добро, а Зло есть Зло. Добро спасает, а Зло заставляет страдать или убивает...
Глава 1. Помнишь ли ты, наш старый дом?
Стоял конец лета. Приближалась осень, и дни немилосердно становились короче. Старый дом в богатом поместье ожидал возвращения своих хозяев. Купаясь в лучах заходящего солнца, его стены вдыхали в себя аромат ночных фиалок, и душистого табака. Тоска сменилась радостью. Скоро в этом особняке снова будут жить хозяева. И на этот раз они возвращаются навсегда.
Девичий смех наполнил коридоры дома. Солнечные лучи ворвались в комнаты, когда наконец за долгие годы отодвинули шторы. Управляющий Томас не жил в этом крыле особняка, и потому сюда очень долго никто не входил. Известие, что возвращается хозяин со своей семьёй, осчастливило всех - теперь это место, наверняка, станет счастливым и уютным.
Джеральд вошёл в дом. Все тут было по-прежнему. С тех пор, как он ещё совсем молодым человеком покинул поместье, тут мало, что изменилось. Теперь хозяин вернулся со своей женой и двумя приёмными дочерями, племянницами его супруги.
Необъяснимая тоска наполнила его сердце. В последний раз мужчина приезжал сюда ещё в студенческую пору. Отчий дом... Ему вспомнилась старшая сестра, такая юная в те годы, когда, выйдя замуж, она покинула ранчо; ему вспомнился ещё кто-то, родной и любимый; ему вспомнились его детское одиночество и чьё-то робкое, доброе «здравствуйте».
Мужчина вышел в сад и взглянул на розы, любимые цветы матери и сестры. Они обе очень любили их. Его жена Констанция тоже была неравнодушна к цветам. «Наверное, все женщины таковы» - подумалось ему.
Завидев хозяина издалека, к нему подошёл Томас. Они поздоровались, а потом Джеральд спросил:
− Том, а где раб-садовник? Даррен, кажется? Он ещё живой?
− Конечно, живой, он ведь не так стар.
− Да, ровесник моей сестры, - задумчиво и явно нервно произнёс хозяин. - Так, где же он?
− Простите. Он с другой стороны сада.
− Один?
− Нет, с сыном, - почему-то чуть улыбнувшись, ответил управляющий. - Как и завещал ваш отец, Даррен обучил его садовому делу.
− А того этому обучил его отец. Не понимаю, зачем эта семейная профессия у рабов? - нервно и даже как-то торопливо пробормотал Джеральд, - но мой отец, видимо, знал, что делал. И как, получается у мальчика?
− Получается. Но он давным-давно не мальчик. Вы должны его помнить, ведь ещё жили здесь, когда тот родился.
− Я помню... Но он был ещё совсем маленьким, когда я уехал... Дети так быстро растут! Хотя он не ребёнок, а раб, но всё же... Позовите их, Томас. Хочу, чтобы они меня поприветствовали.
− Слушаюсь. Пойду схожу за ними. Не хочу кричать отсюда.
− Хорошо, я жду.
Томас ушёл. Джеральд недолго оставался один. Послышался смех девушек, и они прибежали в сад.
− Ах, папочка! Какое это красивое место! - восклицали дочки, наперегонки кинулись к отцу и стали наперебой обнимать.
Хотя они с Констанцией взяли к себе её племянниц уже не малышками, те всё равно звали их папой и мамой.
− Прошу прощения, мистер Джеральд! - голос управляющего вернул их в действительность.
Все члены семьи обернулись и застыли на месте...
Перед ними стояло двое рабов. Один из них являлся садовником Дарренем, второй, молодой - его сыном. Хозяева глаз не смогли отвести от последнего - таким он оказался красивым. Они были так очарованы, что словно бы и не услышали, когда невольники здоровались с ними. Очнувшись от минутного забытья, Джеральд, глядя на Даррена, сказал:
− Здравствуй, Даррен! Как же ты постарел!
− Добрый день, мой господин! - снова поздоровался раб. - Мы рады снова приветствовать вас здесь.
Хозяин словно бы пропустил слова раба мимо ушей: почему-то он не мог отвести взгляда от его сына. Лицо мужчины покрывалось красными пятнами, губы задрожали.
− Ты Адриан?
− Да, мой господин.