– Бред какой-то! Ты не хочешь от меня уходить, я это чувствую…
– Не хочу! Но должен. Я живу теперь в другом месте, меня к тебе не пускают… Ты не поймешь: это колдовство такое… Оно теряет силу лишь в те моменты, когда тебе плохо, и я очень хочу помочь. Тогда возможен рывок!
– Но сейчас мне тоже плохо! Мне тяжело с тобой расставаться, значит, ты сумеешь остаться…
– Нет. Сейчас я должен уйти.
– У тебя где-то вторая жена и две дочери, старшую зовут Ириной, – я вдруг произнесла то, чего минуту назад не знала, эти сведения внезапно возникли в моей голове. Вслед за ними возник и аргумент, который, как мне показалось, может удержать Леонида.
– Ты мне нужен не только в беде! Разве ты не помнишь, что мы едем в Питер? Там снова белые ночи, и нас снова ждет праздник «Алые паруса». Я же не могу одна гулять по городу до утра и дарить сама себе гвоздики?
Леонид задумался. Перед этим он уже отпустил меня, сделав шаг к двери купе, но сейчас мы снова обнялись. И исчезли вдруг этот поезд, этот пустой вагон… Вокруг был сад, а мы с Леней – дерево в этом саду. Единое, хотя и двойное. Он – сильная яблоня-дичок с надежным стволом, а я – виноградная лоза. Листья у меня резные, красивые, плоды – редкостные по нашим местам. Я радуюсь жизни, меня ценят люди, но я хорошо понимаю, что все это возможно лишь до тех пор, пока мы с яблоней вместе, пока я взбираюсь по ее стволу к солнцу. Оторвите меня от нее – и я буду лежать на земле в виде горки бесполезной зелени.
Но зачем отрывать? Я не приношу яблоне вреда, не отнимаю у нее ни соков земли, ни солнечного света. Она сильнее меня, ей не трудно поддерживать мою жизнь, и она знает, что вместе мы образуем нечто гораздо более ценное и прекрасное, чем каждый по отдельности. Значит, беспокоится не о чем? Но мне тревожно, я чувствую какую-то опасность…
…Сентябрьский дождь отшумел за окном, я проснулась, но еще долго лежала с закрытыми глазами, обдумывая то, что мне привиделось. Удивительно, что образ виноградной лозы пришел ко мне только сейчас и во сне, а наяву я никак не могла найти сравнение, помогающее объяснить, почему моим мужем стал именно Леонид. Еще до свадьбы подруги говорили мне: «Он тебе не пара! Неужели ты не найдешь мужчину, близкого по духовным запросам, человека своего круга? С рабочим парнем тебе придется несладко!» И после я не раз слышала подобные рассуждения, даже от собственных детей. Не это ли только сегодня сказала мне Оля? Хотя знает прекрасно, насколько я нуждаюсь в крепкой опоре. Так уж получилось, такой уж выросла… На Севере я выжила лишь потому, что первым «стволом», к которому прильнула моя слабая плоть, стала мама. Вторым и самым надежным оказался Леонид…
Впервые я это ярко почувствовала именно в Питере, который назывался тогда Ленинградом и был истинной родиной и отца моего, и мамы. Вскоре после свадьбы мы с Леней поехали туда, чтобы он мог познакомиться с нашей ленинградской родней. Это случилось в конце июня, и нам довелось увидеть необыкновенно красивый, романтичный праздник под названием «Алые паруса». Он устраивался в день, вернее в ночь, школьных выпускных балов.
Весь центр города становился огромным бальным залом! Транспорт не работал, на улицах и площадях гремела музыка, выпускники танцевали, смотрели концерты, идущие на многочисленных импровизированных эстрадах. Повсюду продавали цветы и воздушные шары, мороженое, какие-то изумительные орешки, пирожные и многое другое… На Неве возле Зимнего дворца стояла бригантина с настоящими алыми парусами, ярко освещенная прожекторами…
Праздник, конечно, не имел к нам с Леней никакого отношения, но мы не смогли устроить себе свадебного путешествия, и эта ночь неожиданно нам его заменила. Мы до утра гуляли по городу с полным ощущением того, что все чудеса этой волшебной белой ночи – для нас. Отдали должное лучшим лакомствам, накупили сувениров, а потом Леня преподнес мне роскошные гвоздики. Я украсила ими поясок своего нарядного – как и у выпускниц! – платья, потому что руки были заняты: мы с мужем шли, крепко обнимая друг друга, словно стали единым существом.
Я в полной мере ощущала себя тогда вьюнком, плющом, виноградом – то есть чем-то таким, что не может жить отдельно от своей крепкой опоры, но словесного эквивалента этим ощущениям не нашла. Только восхищалась силой своего мужа – его тела, его характера – потому что он всю ночь рассказывал мне о себе то, чего я не успела узнать раньше. Сколько же раз он оказывался на грани жизни и смерти, сколько вынес трудностей, опасностей, нападений и ранений! Я ни на один из таких поступков, конечно же, способна ни была. Но я ведь женщина, причем – слабая. Как же это удивительно и прекрасно, что теперь я составляю единое целое именно с таким сильным мужчиной!