В Питере продолжалось бы мое одиночество – может быть, оно стало бы более спокойным, комфортным: я нашла бы себе какое-то занятие, интересные книги, даже, вероятно, друзей, исчезли бы травмирующие моменты. Но все равно это был бы уголок ада – внешне приукрашенный. Нет, лучше пусть будет трудная жизнь дома: тут все-таки есть любовь, хотя она и похожая пока на траву под снегом; тут есть дорога, которая ранит ноги, но ведет к чему-то лучшему. Может быть, как раз к той твердой земле, которую я обрету, если перестану жить иллюзиями?
***
– Слушай, Ксения, а ведь у нас скоро очередная годовщина! Не круглая, правда, но интересная: 33 года! Прямо как в сказке Пушкина: «Прожили старик со старухой тридцать лет и три года»… Ты что-то и не заговариваешь об этом. Забыла?
– Ленечка, я никогда не забываю дату нашей свадьбы! Как всегда, пирог испеку, как всегда, проживу этот день по-особому… Только вот не знаю: с тобой или без тебя? Вы с Раисой договорились переждать месяц, но к нашей годовщине этот срок как раз заканчивается…
– Да перестань ты вспоминать то, что я наговорил спьяну! Видишь же, что я и не пытаюсь куда-то уйти из дома. Какая разница, месяц пройдет или два, если вообще не собираюсь с ней встречаться?
– А ей ты об этом сказал?
– Так не было возможности! Я же действительно ее с тех пор не видел!
– Значит, скоро увидишь. Она ведь ничего не знает о твоих намерениях, для нее ваш уговор – в силе. Ну, исчез мужик на месяц по какой-то причине, но уладит он свои дела – и все вернется на круги своя… Допустим, я верю, что в тебе что-то изменилось, и ты не будешь больше искать встреч с Раисой. Так она сама тебя найдет! И как раз накануне нашей годовщины! Сможешь ли ты ей в лицо сказать твердое «Нет!»? Я же тебя знаю: ты только в кругу семьи такой крутой, а с другими людьми деликатничаешь…
– Разберусь как-нибудь, не переживай… Сказал, что не пойду больше к ней – значит, так и будет. А как я это устрою – мое дело. Давай лучше о годовщине всерьез подумаем… Я хочу, чтобы получился праздник. Только вот кого пригласить? Раньше мы собирались со сватами, но сейчас у Оли свёкор со свекровью болеют, а Андрюшины тесть с тещей после развода детей перестали с нами знаться!
– Такова жизнь: одни люди от нас уходят, другие – приходят. Сейчас мы теснее всего общаемся с Мариной Петровной, давай ее и пригласим!
– Думаешь, придет?
– Почему бы нет? Я вот завтра у нее спрошу, согласен?
– Может, лучше ее не в дом к нам пригласить, а в кафе? Квартиру-то я, признаться, сильно запустил из-за пьянок и болезни, стыдно будет перед чужим человеком, а в кафе нормально отдохнем, поговорим, потанцуем… Ты ведь позволишь мне ее пригласить на танец, не будешь ревновать?
– К ней – нет…
– Спасибо, Ксюш… Я действительно хочу устроить красивый вечер и тебе, и ей заодно. Смотри, как она мне помогла!
Леонид с гордостью приподнял ногу, которая отдыхала от бинтов на высокой подушке. С тем, что было, – «небо и земля»: ни отеков, ни красноты, ухоженная ранка уже подсыхает…
– Да, Марина – молодец. Я обязательно завтра с ней поговорю. А твоей ноге хватит принимать воздушные ванны. Возьми вот эту мазь, стерильную салфетку и сделай повязку на ночь. Хочешь, помогу?
– Сам справлюсь. Ложись лучше спать, я вижу, что ты устала…
Я взялась было за ручку двери, но помедлила минуту, сама не зная, чего жду.
Очень уж не хотелось идти к себе. Всего пять шагов по коридору – и попадешь в другой мир. Там еще живет мое одиночество, и оно переносится гораздо труднее, если только что был свет…
Странно, но днем, когда все на работе, я одиночества не чувствую: занимаясь уборкой или приготовлением еды, я делаю это для мужа и дочери, а значит, мысли мои с ними. К тому же время работает на меня, неуклонно приближая момент встречи… Сейчас все это позади: поездка к Марине, совместный ужин, разговоры… Но вечер еще не закончился, остаются один-два часа до того момента, когда я лягу спать. Можно почитать книгу, посидеть в кресле с шитьем или штопкой, но нет настроения! Такие занятия предполагают спокойствие, даже умиротворенность, а меня охватывает тоска… С тех пор, как я узнала о существовании Раисы, эта комната стала напоминать мне монашескую келью, здесь обостряется моя женская обида, покоя не дает мысль о том, что я мужу не нужна…
Раньше комната мне нравилась. В ней все мое: одежда, книги, рабочий письменный стол и над ним, на восточной стене, домашний «иконостас» – мои любимые иконы. На самом столе – святыни земные: портрет мамы в траурной рамочке, фотографии сына, дочери, наши с Леонидом свадебные… У человека должен быть свой уголок, и я когда-то обрадовалась возможности устроить его в той комнате, которая принадлежала сыну, но пустовала после его отъезда в Питер. Сначала я пользовалась этой «норкой» только по мере необходимости: если редакция ждет срочную статью, а муж смотрит телевизор, который меня отвлекает; если ночью муж храпит во всю мочь, а будить его, чтобы лег поудобнее, жалко…