Потом, когда Леонид стал все чаще приходить с работы пьяным, я обосновалась в запасной комнате более основательно и устроила на узкой кровати, напоминавшей мою девичью, свою постоянную постель. Но и тогда я воспринимала свое индивидуальное жилье именно как запасное. В благоприятные дни охотно проводила время вместе с мужем и любила засыпать, пригревшись у него под боком. Обидно, конечно, что он отворачивается к стене, ссылаясь на импотенцию, но я упорно надеялась, что сумею подобрать ему хорошее лекарство от алкоголизма, потенция вернется, и тогда все у нас будет, как прежде…
Сейчас я в это не верю. Прекрасно, что налаживаются отношения дружеские, чисто человеческие, но сможем ли мы вернуться друг к другу как супруги? Я теперь стала стесняться его, словно чужого, вспомнила, что на дверях ванной комнаты и моей спальни есть запоры… Неужели до конца дней моих так и буду жить в одинокой, почти монашеской, келье?
Я очнулась от своих размышлений, устыдившись того, что замешкалась возле двери. Уходя, уходи, так ведь?
– Спокойной ночи, Леонид!
– Спокойной ночи, Ксюша, – тоже почему-то помедлив, откликнулся муж.
В своей комнате я увидела приятный сюрприз: на туалетном столике стояла нарядная баночка с косметическим кремом – тем самым, который мне давно хотелось иметь, только денег свободных все не было. Значит, Оля получила премию и решили меня порадовать. Она вполне понимает, каково это – ежедневно ложиться спать в одиночестве и подолгу трястись от нервного озноба в холодной постели. У нее тоже случаются ознобы по ночам, и она тоже знает только одно спасение – прижаться к мужу. Уж так мы с ней устроены, что собственного тепла нам не хватает…
Если не усну к тому времени, когда Оля с Витей вернутся из гостей, обязательно скажу «спасибо» моей девочке – вечно для меня маленькой, но такой уже мудрой женщине… А пока постараюсь ощутить ту радость, которую Оля хотела мне подарить.
Переодевшись в ночную рубашку, я удобно устроилась перед зеркалом и не спеша, как в былые времена, стала заниматься своим телом. Совсем-то я его забросила! Засыпаю чаще всего в слезах, не раздевшись толком… Ну, ничего, сейчас я сделаю все как полагается.
Сначала нужно хорошенько расчесать волосы и помассировать голову деревянной щеткой с шариками, потом протереть кожу где лосьоном, где специальным маслом или молочком – каждому участку тела нужен свой уход. Теперь дошла очередь и до нового крема. Надо же, какая нежная консистенция! А запах! Лаванда и бергамот – как раз то, что мы с дочкой особенно любим. Я пропитала кремом каждую морщинку на лице и вгляделась в свое отражение: много ли их появилось за последнее время, этих отметин времени и печали?
Да нет, возраст не особенно-то заметен. В магазинах и троллейбусах, случается, даже девушкой называют, правда, чаще всего те граждане, которые видят меня сзади или сбоку. Фигура у меня до сих пор почти такая же, какой была в молодости. Если для Леонида нет в этом никакой ценности – его дело. Я и сама могу собой полюбоваться. Просто так, чтобы повысилась самооценка.
Закатав «ночнушку» до самого горла, я начала медленно поворачиваться перед зеркалом, но тут же испуганно вздрогнула: за моей спиной раздался голос, услышать который я сейчас не ожидала.
– Отлично, мамочка! Никакая ты еще не старуха, хоть и прожили мы с тобой тридцать лет и три года. Зря я сегодня Пушкина вспоминал!
– Тебя тоже стариком не назовешь. И вот именно поэтому ты должен стучаться, прежде чем войти в комнату к посторонней женщине!
– Ксюш, ну что ты, в самом деле? Какая же ты мне «посторонняя»? Ты – моя жена…
Леонид сказал это так по-детски обиженно, что я не решилась всерьез напомнить ему суть понятия «жена», но от шутливых уколов не удержалась:
– Разве ты не знаешь из истории, что замужняя женщина может оказаться в монастыре? После этого никто из мужчин не имеет доступа в ее келью. Посмотри, как похожа на монастырь эта комната? Вот иконы, а вот – моя одинокая девичья кровать…
Я расправила наконец-таки подол рубашки, предательски закрутившийся у ворота, и, демонстративно натянув его ниже колен, села на свое односпальное ложе. Сначала Леонид явно не нашел, что ответить, потом смущенно засмеялся и сел рядом со мной.