– Извините, я случайно все слышал… Гоните вы Илью в шею, Ксения! Он, единственный из всех нас, делает такую работу, который каждый выполнить в состоянии. Я, что ли, не смогу сдавать в типографию оригинал-макеты и забирать готовый тираж? Вот Илье мои обязанности не по плечу: творчески он стал бесплоден, а туда же… Если хочет, пусть учреждает собственную газету и ищет себе сотрудников. А мы тут останемся – я за всех ручаюсь, потому что вижу, как люди стараются...
Он так зарвался, что я предлагаю уволить его за прогулы. Врал, что ездит искать более выгодную типографию и дешевую бумагу. Ничего он не искал, а торговал с матерью на базаре или привозил ей товар… Извините за упрек, но вы зря отпускали его просто так, не оформляя командировок по всем правилам. Это были именно прогулы, а не командировки!
На следующий день то же самое, что и Игорь, мне сказали трое остальных наших сотрудников, и я, краснея от стыда за свое попустительство Илье, подписала приказ об его увольнении. Илья заблуждался, считая свою должность выше редакторской: право принимать людей на работу и увольнять их было все-таки у меня…
Вслед за увольнением разразился скандал: Илья обжаловал мой приказ в суде и поднял шум в горздраве, спровоцировав проверку редакционной документации, которую я по неопытности вела не вполне грамотно, за что получила выговор. Но самым страшным было то, что бывший друг начал меня шантажировать, угрожая разжечь ревность Леонида.
– Уходите из редакции по собственному желанию, – требовал он. – Напишите объяснительную записку с подтверждением, что я отлучался по вашим устным разрешениям, и уходите! Это вы нарушали производственную дисциплину, вы, а не я! Оставьте газету мне, а не то я погублю всю вашу семью…
Я не подчинилась, и тогда Илья угрозу начал приводить в исполнение. Повадился звонить нам домой, издевательски-вежливо вопрошая:
– Могу я поговорить с Леонидом Андреичем?
Отвечать, что Леонида нет дома, было противно. Это означало бы нечестную игру в духе самого шантажиста. Я нехотя, но исправно передавала мужу трубку и невольно сжималась вся, пока у них с Ильей шел разговор. А потом вздыхала с облегчением и мысленно благодарила Леню за истинно мужское поведение! Он ни разу не принял настойчивые приглашения Ильи встретиться где-нибудь «для важной беседы».
Леня вполне понимал, чего добивается Илья, и на меня, конечно, злился, но обсуждать свою жену ни с кем бы не стал, тем более за ее спиной, и вообще собирание сплетен считал занятием чисто бабским, мужчины недостойным. Вскоре телефонные приставания надоели Леониду настолько, что он послал Илью куда подальше, пригрозив крепко с ним разобраться, если еще раз столкнется с шантажом.
Звонки прекратились, но цели своей Илья почти достиг: мы с мужем к тому времени были на грани развода. С другими людьми Леонид умел вести себя по-мужски, но наедине со мной это прекрасное качество часто терял – потому, наверное, что был слишком импульсивен, легко впадал в состояние аффекта. Как мне нужны были в то время по-настоящему мужские благородство и великодушие, поддержка и понимание! Вместо этого я получала внезапные и жестокие вспышки гнева...
Мне давно уже следовало бы научиться их гасить или хладнокровно пережидать, но я никак не могла примениться к трудному характеру мужа. Спасаясь от его агрессии, я подыскала два-три варианта размена квартиры, но в решающий момент разрыдалась настолько горестно, что Леонид спохватился, стал меня утешать, сказав, что всерьез Илье никогда не верил, а распалился так сильно от досады на меня. Он ведь давно был против этой дружбы, но я все не слушалась, вот и нажила себе беду…
– Я не хочу твоих слез, Ксюша! Если тебе больно со мной расставаться, значит, ты меня любишь! Давай начнем все сначала – будто мы только что поженились…
Я всей душой откликнулась на это предложение и грозовая атмосфера в доме стала разряжаться… А вскоре и на работе страсти вокруг увольнения улеглись. Несмотря на то, что суд Илья выиграл, сильно потратившись на адвоката (у меня его не было вообще), восстановление в должности ему ничего не дало. Он сильно насолил горздраву во время скандала, и наши учредители тут же сократили эту штатную единицу – за ненадобностью… Стресс я пережила, конечно же, сильный и на месяц попала в больницу, но потом жизнь начала потихоньку входить в свою колею. Илья нигде не показывался – похоже было, что он исчез из города, испарился…
Через год после этих событий меня послали на курсы повышения квалификации, и вот там, в Москве, мы неожиданно столкнулись. Я возвращалась после занятий в гостиницу, когда на пути возник Илья: