Лечила я себя вполне грамотно – зря, что ли, столько лет работала редактором «Целителя»? Положенное время выдержала дома, уставив столик фруктами, медом и обложившись книгами. Болеть нужно со вкусом, позволяя себе то, до чего в здравии руки не доходят! Однако уже через неделю почувствовала тревогу. Простуда явно застыла на месте! Кашель и невысокая, но упорная, изматывающая температура на лечение народными средствами не реагировали. А на лекарства, причем, на любые, сразу начиналась аллергия, чего раньше никогда не было!
Странная болезнь быстро высосала из меня все силы. Не туберкулез ли? Рентген легких показал всего лишь хронический бронхит, но слабость и проливные поты, особенно тяжкие ночью, мучили меня так же, как туберкулезника со стажем. Не знаю, чем бы это все кончилось, но из Питера приехал сын и привез новейшие лекарства, которые ему предали для меня знакомые питерские журналисты, – антиаллергенные, на растительной основе. Я, наконец, перестала скатываться в пропасть бессилия, началось медленное выздоровление…
И вдруг в это время Леонида с острым сердечным приступом «скорая» увезла в больницу. Несчастья упорно не хотели покидать нашу семью… Я навещала мужа каждый день: иначе он стал бы еще и дистрофиком на жиденьких больничных кашах. Палата находилась на четвертом этаже, но в лифт посетителей не пускали, приходилось пешком тащиться наверх: в одной руке – сумка с продуктами, в другой – пальто и пакет с сапожками, потому что гардероб не работал.
Пока доберусь до мужа – впору самой пластом ложиться. Выручало то, что сосед Леонида по палате уже выздоравливал и любил гулять в больничном парке. Я могла сменить мокрую от пота одежду на запасную, а потом муж заставлял меня отдохнуть на его кровати, уверяя, что сидеть ему даже полезнее, чем лежать.
Устроившись в кресле, придвинутом к кровати, он благодарно гладил мои руки, волосы – любым способом старался приласкать. Стал вдруг искренне нежным, заботливым и разговорчивым, как никогда раньше! Эта перемена меня удивила, но потом, вдумываясь в его слова, я начала понимать, что происходит с Леней...
– Знаешь, Ксюш, я понял, что и в болезни есть благо: иногда полезно уйти от житейской суеты, от круговерти деталей в станке, от домашнего телевизора и получить возможность просто лежать, думать… Когда прислушался к себе повнимательнее, ясно ощутил, что у меня не с сердцем стало плохо, а с душой.
Душа и сама по себе долго болела, а потом получила удар. Хоть и были мои бабушки знахарками, ведуньями, я долго не верил в то, что Райка может нанести нам с тобой реальный вред колдовством. Когда ты мне говорила, что заболела неспроста, что тебя губит чужое зло, я приписывал такие мысли простой мнительности. Но когда меня самого скрутило – всеми печенками ощутил, что тело только отражает поединок, который идет где-то вне его… Ты не бойся, я выживу!
Дома-то я об этом не говорил, но ведь Раиса и мне угрожала, обещала и по телефону, и лично: «Я тебя все равно урою!». Я ей ответил: «Не получится!» Я не поддамся. Ради тебя и детей. Сам-то я смерти не боюсь. Когда душа болит, даже хочется, чтобы скорее все кончилось…
– Грех так думать! Ты не по своей воле на землю пришел, не тебе и решать, когда уйти. Все эти колдуны с их порчами делаю мерзкое дело: не дают человеку завершить то, что ему предназначено на жизненном пути. Нам с тобой обязательно нужно выздороветь! Хоть дети у нас и взрослые, но им еще не обойтись без нашей любви...
Физически я была пока ненамного крепче мужа, но, в отличие от него, душа у меня не болела. Наоборот, впервые за много лет я чувствовала удивительное внутреннее спокойствие и рада была настрою Леонида на обстоятельные беседы.
– Знаешь, Ленечка, о чем я молила Господа, когда моя странная болезнь никак не шла на убыль? Чтобы позволил на прощание привести в полный порядок мой земной дом. Не хочу оставлять после себя мусор. Но самое главное – нужно дождаться внуков, помочь их хоть немного подрастить... Пока это не сделано, я боюсь умереть, потому что догадываюсь, как тяжело будет душе!
Представь себе: ты сел в самолет, твой лайнер взлетел, выйти уже нельзя – все! И вдруг ты вспоминаешь, что не выключил дома утюг, а там – котята, щенок! Им оставлена еда, поэтому родственники навестят животных только завтра. А пожар может вспыхнуть сейчас – в любую минуту! Что ты почувствуешь? Как будешь метаться по самолету? Понимаешь аналогию?
– Да что же я, тупой совсем?
– Ума у тебя хватает, но дело не в уме, а в мировоззерении. Ты понимаешь смерть как атеист: закрылись глаза – и все исчезло. Но разве в момент твоей смерти исчезнут вселенная, земля и все сущее? А ты – их часть. Значит, будет самолет! И готовиться к полету уже пора.