…Уже и не помню, когда я оставалась дома одна на большой срок. Сначала было неуютно в пустой квартире, но потом я перестала замечать ее непривычную тишину, окружающее будто исчезло. Я видела не то, что вне меня, а то, что внутри. Читала Евангелие медленно, часто останавливалась и невольно начинала рассматривать свои прошлые поступки и даже мысли.
Впервые в моих руках оказался «камертон», позволяющий проверить чистоту звучания этих поступков – подобно тому, как настройщики проверяют звучание клавиш музыкального инструмента. Результат проверки оказался ошеломляющим! Продумывая заповеди Божьи, я убедилась в том, что за весьма недолгое время своей жизни успела каждую из них в той или иной мере нарушить…
Когда я это поняла, вслед за образом камертона в моем воображении возникла еще одна метафора: я много лет живу в комнате, за окном которой растет большое дерево. Оно заслоняет солнце… Я привыкла считать, что протираю пол и мебель достаточно хорошо, потому что в затененном помещении пыли не видно. И вдруг старое дерево спилили. В комнату ворвались лучи солнца, в них заплясали целые хороводы пылинок! Я вновь испытала ошеломление. Как же так получилось, что я столько лет не видела своих грехов и жила в уверенности, что почти всегда поступаю правильно?
Я задала этот вопрос Николаю, когда он, как и обещал, навестил меня в воскресенье вечером.
– Наверное, потому, что у вас до сих пор не было причины приняться за серьезный анализ прошлого. – Коля говорил непривычно тихо, часто делал паузы, подыскивая точные слова. – Это – трудная работа, мы к ней не привыкли, живем по принципу «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Нас никто не учит останавливать суетный бег мыслей, отвлекаться от забот и хлопот, которыми мы постоянно заняты. Вы, должно быть, за эти два дня впервые поняли, что это такое – минуты внутренней тишины…
– Пожалуй, что впервые. Погружаться внутрь себя действительно некогда было. В детстве и даже в юности такая задача была бы мне просто непонятна, а потом и при наличии наставника я вряд ли стала бы этим заниматься: с головой ушла в заботы о муже и детях, в хлопоты, позволяющие иметь налаженный быт и интересную работу…
Чтобы все успевать, нужно крутиться, как белка в колесе. Бывает, бежишь с работы домой и столько неотложных дел обдумываешь, что не замечаешь вокруг ни домов, ни деревьев, ни даже того, какая погода стоит. Знакомые не раз обижались, что я с ними на улице не здороваюсь, в зазнайстве упрекали, а я их тоже не замечала... Ничего хорошего в такой суете, конечно, нет, но мне казалось, что все так живут – кроме детей и пенсионеров.
– Многие, но не все… Есть люди, которые сознательно приучили себя «впускать в комнату Солнце» – мне понравилось это сравнение. Православные обретают внутреннюю тишину во время молитв, особенно соборных, в других конфессиях от суеты отключаются с помощью медитации. Так или иначе, но людям необходимо умение ощущать себя наедине со Всевышним…
– Согласна с вами… И за свою «пыль» я решила приняться всерьез. Только буду меньше смущаться, если таинство крещения совершится не в нашем городе, где меня многие знают, а в Санкт-Петербурге. Мне скоро предстоит командировка, и я пойду в тот храм, где когда-то крестили моего отца, ведь он по происхождению коренной петербуржец…
* * *
Во Владимирском соборе крестились вместе со мной еще человек десять, я не считала… Все мое внимание было приковано к словам и действиям отца Гавриила, который совершал таинство так, будто каждый из нас был сейчас единственным объектом его внимания. Святой отец понимал, конечно, в каких убеждениях воспитаны люди моего поколения – а их было большинство среди собравшихся – поэтому объяснял все очень обстоятельно, стараясь помочь тем из нас, кто не имел хорошего наставника.
Все в этот день сложилось так, чтобы крещение стало событием праздничным: отличная солнечная погода, старательный батюшка, старинный питерский собор, удивительный по убранству и благодати… Даже то место, где я стояла, оказалось на редкость удачным: рядом находилась большая икона «Утоли моя печали», которую я уже знала и любила, поэтому остро чувствовала, что Богородица понимает все, что со мной происходит, и сопереживает мне. Сопереживать, действительно, было чему. Я получила в тот день истинный праздник, но – «со слезами на глазах». Повторяя за отцом Гавриилом частое «Отрекаюсь, отрекаюсь…», я не могла представлять себе искушения дьявола и свои прошлые грехи просто в виде абстракций, а вспоминала их, как могла, подробно. Особенно все, что было связано с Ильей…