Правда, тут же об этом и пожалела. Рядом с понурившейся лошадью, под деревьями, да и просто вокруг стояли мужчины. Ещё ободраннее и грязней, чем девушка помнила. После последней встречи их ряды явно поредели. Но всё равно немало - душ двадцать.
Ровно на двадцать больше, чем Архе хотелось бы.
- А я ведь её тоже признал, - прищурился один из бандитов, придерживающий конягу, впряжённую в телегу, за узду. - Эта та, подстилка демонова. Шо на поляне тады травки дёргала.
- Точно, она и есть! - нехорошо осклабился другой, окидывая ведунью плотоядным взглядом.
Правда, смотреть он мог только одним глазом. Второй закрывала грязная почти чёрная повязка, из-под которой лезла багровая подушка отёка.
- Ну вот почему сразу подстилка? - вздохнула лекарка. - Кстати, у вас воспаление началось. Ещё немного затянете и отправитесь вслед за вашим глазом.
- Чаво ты там бормочешь? Умная штоль? - ощерился раненный. - Так я из тебя ща вмиг умность-то выколочу. Вишь ли, должок к твоим дружкам имеется. Ну, с тебя и стребую.
- Погодь, Сивый, - осадил бандита главарь. - Про старшинство-то не забывай. Ты, стал быть, третьим будешь. Иль вон ту, дохлую забирай.
- Она не мёртвая! - возмутилась Арха. - Спит просто. Разродилась только перед рассветом.
- О! Дажить и не дохлая, - порадовался тот, кто лошадь держал. - Так что забирай, Сивый.
- Вы глухие или как? - ведунья собственным ушам верить не хотела. - Она только что родила!
- И чё? После этого не баба чтоль? - изумился вожак.
И вот только тут до лекарки дошло: всё происходящее не сон. И не бред. И ей ничего не мерещится. Всё происходит взаправду. А самый страшный кошмар ещё только начинается.
Глава семнадцатая
Глава семнадцатая
Жизнь как туалетная бумага. Чем её остаётся меньше,
тем больше дорожишь каждым кусочком!
(Из трактата неизвестного автора)
Деревня будто вымерла. На улицах ни души, хотя солнце уже за полдень перевалило. Даже собаки не лаяли. И общинный луг пустовал - ни коров, ни овец, ни коз. За закрытыми наглухо воротинами и калитками чувствовалась жизнь. Но именно что чувствовалась. Как будто селяне прятались за заборами, стараясь лишний раз даже не дышать.
- Что, Тьма всех забери, тут случилось? - пробормотал Тхия, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ему никто и не ответил. Отряд двигался молча, настороженно. Словно и не в ставку ехали, а через захваченное село пробирались. Уставшие кони вскидывали морды, нервно всхрапывая. Они тоже не радовались возвращению в привычные стойла. Сам воздух как будто набряк тревогой. И пожаром.
Отчётливо подванивало мокрой гарью.
- Эпидемия? - предположил Шай, помаргивая третьим веком.
Блондин даже не пытался выглядеть спокойно. Поводья он давно бросил, правя коленями. А ладони держал на рукоятях мечей у пояса - большом и покороче.
- Флага при въезде не было, - пророкотал Ирраш.
Шавер ехал набычившись, пригнувшись к лошадиной холке - то ли принюхиваясь, то ли пытаясь что-то рассмотреть. За клинок он не хватался, но голос его звучал странно, с эдаким подмурлыкивающим порыкиванием. Да и кожа на лице подёргивалась, будто сама собой, как шкура кошки.
- Чушь не несите! - одёрнул гвардейцев невозмутимый, как статуя Дан. - На блокпосте нам ни слова не сказали. Значит, ничего и не произошло.
- Если это называется «не произошло», тогда я нежная девственница, - хмыкнул ифовет, быстро облизав пересохшие губы.
- Я вперёд поеду! - решительно отрезал Тхия, явно собираясь дать коню шенкелей.
Но единственный быстрый взгляд хаш-эда его мгновенно угомонил, заставив придержать лошадь.
- Никто никуда не рвётся, - отчеканил лорд Харрат. - Кончаем истерить. Флаги над ставкой видите? Всё в норме.
Ураган мотнул мордой, недовольно косясь на хозяина багряным глазом, оскалился. Слишком туго натянутая узда жеребцу едва губы не порвала. Дан поморщился, заставляя себя разжать кулак с зажатыми поводьями. Нагнулся, потрепав лошадь по щеке - извинился. Но при этом демон смотрел только вперёд. Багровое пламя посверкивало отсветами за прищуренными веками.
Пожарище открылось сразу и неожиданно. Завернули за последние дома центральной улицы и вот оно. Слишком резко. Мозг не успевал справиться с полученной информацией. Взгляд обшаривал мокрый пустырь, заваленный горелым деревом и обрывками парусины. Глаза искали привычные сараи и натянутые тенты палаток. И не находили - только пропитанная влагой чернота.
Развевающийся на ветру травянисто-зелёный подол был единственным ярким мазком на фоне серо-чёрного пожарища. Неуместно живым почти кощунственным пятном. Ллил безошибочно обернулась в сторону подъезжающих всадников, придерживая облако светлых волос рукой. Тёмные глаза на почти белом лице казались провалами.