Блондин снова кивнул. Сегодня он решил быть на все согласным. И это настораживало.
- Ты не можешь нас простить, потому что...
- Да тьма! Давай без этих бредней из романов, ладно? «Ты не можешь нас простить!» - звучит изящно, пафосно, совсем по-лордски и не имеет никакого отношения к реальности! - Арха и сама не заметила, когда успела сжать ладони так, что ногти впились в мякоть. - И не надо мне тут воду лить, будто он сам все решил. Вы его в жертву отдали! Ближайшие сподвижники, блин. Друзья-товарищи не разлей вода! «Мы за тобой на край света!» - передразнила кого-то ведунья блеющим голоском. - Козлы!
Странно, но Адин опять кивнул.
- За Шая я говорить ничего не буду, - спокойно ответил ивтор. - У него, вероятно, свои резоны имелись. Хотя, скорее всего, он просто растерялся. Что же касается меня... Арха, а на что ты готова была пойти, пропади не Ирраш, а Дан?
- Не сравнивай! - огрызнулась ведунья. - Одно дело ты и другое дело я.
- И в чём разница? В том, что ты женщина, любящая мужчину, а я?..
Синеглазик по-прежнему глубокомысленно таращился на стену, а Арха - гораздо менее глубокомысленно - на Адина. Лекарка буквально слышала, с каким скрипом в её голове ворочаются мысли. И - да, рот у неё открылся сам собой, челюсть отвисла. Хорошо, что под покрывалом этого видно не было.
- К вопросу о том, зачем я на тебя это все вывалил. Непонимание любые отношения разрушает эффективнее всего. А я тебя люблю и Шай тоже. Кроме того, твоя неприязнь может вбить хороший такой клин между нами и Даном. Зная же, почему я так поступил, ты можешь сознательно решать, как к этому относится.
Ведунья откашлялась, хотела ответить, но только рот закрыла. Сказать ей было абсолютно нечего.
- И чтобы до конца все понятно стало. О моих... В общем, о том что я... - ивтор длинно, с трудом сглотнул - кадык прокатился по горлу в распахнутом вороте местного кафтана, - Короче, Ирраш об этом, скорее всего, догадывается. Думаю, что догадывается. Шай знает, а Тхия глубоко плевать. Дан... Ну, надеюсь, что даже и не догадывается.
- Почему? - неожиданно хрипло спросила Арха, которая вроде бы только что откашлялась. - В смысле, почему надеешься?
Красавец усмехнулся.
- Ар, он и так много лет упорно делал вид, что моих странностей не замечает. Уже за это ему стоит памятник поставить. Все-таки мы гвардейцы... В смысле, были ими. В общем, такие круги это не приветствуют - не придворные. А тут ещё...
У лекарки снова в носу защипало. Адина ей стало жалко до слёз. И хотя обида на демонов никуда не делась, но стала меньше, не такой значительной. Покрывальце: «Я его понимаю!» - укрыла её вполне надёжно. А злость и вовсе стёрла. Послала ли сама Арха кого-нибудь из Великолепной Пятёрки на алтарь ради Дана? Запросто. Сама кинжал в руки, может, и не взяла. Но пожертвовала бы точно. Другое дело, чего бы ей это стоило.
- Так, ладно, - решительно хлюпнула носом ведунья, - забыли. Все забыли. То, что ты мне сказал тоже.
Это было совсем неожиданно, но Адин опять кивнул.
- Только ещё одно. Дану ритуал тоже нужен.
- Точно, мне уже объяснили. Наказание за потерянную погремушку и все такое. Спасибо, но без таких объяснений я точно обойдусь. Оставьте их себе.
- Ничего про погремушки не слышал, - признался синеглазик, - Только вот жить дальше, понимая, что ты ничего не сделал, практически невозможно. Жертвовать собой легко. И иногда мы должны позволять близким такой эгоизм.
- Ну, знаешь! - поперхнулась ведунья. - Твои парадоксы для меня как-то совсем парадоксальны. Ты уж прости.
- Да? - Адин, наконец, оторвался от созерцания стены и посмотрел на лекарку. - А зачем ты своим посмертием ради Дана пожертвовала? Зачем себя с ним связала?
«Просто если бы ты этого не сделала, то жить и вовсе незачем, да? Только откуда же тебе знать, что там дальше-то было?» - всплыл в памяти голос, сплетённый из тысячи других: молодых и старых, звонких и хриплых, шепчущих и почти кричащих.
- Ты не считаешь это эгоизмом? - продолжал препарировать Адин. - Как тебе живётся с твоей жертвой? Зная тебя, думаю, что никак. Ты о ней не вспоминаешь и вообще не думаешь. А вот Дан вряд ли когда-нибудь забудет. Поверь, он об этом помнит постоянно. И что-то мне подсказывает, от радости не прыгает. Благодарен, конечно, за то, что ты его спасла. Но ценой недоволен. И теперь подумай как Ирраш, опеку над Даном считающий смыслом своей жизни, отнесётся к его поступку. Нет, Арха, жертвенность - это всегда эгоизм. Либо эгоизм бессмысленный, как в нашем случае. Либо осмысленный, когда жертвующий поступком гордиться и своей самоотверженностью в глаза всем тычет. И если мы любим кого-то, то должны такое позволять. Потому что ему так легче.