- Так все наизнанку вывернуть - уметь надо, - растерянно пробормотала Арха. - Тебе прямая дорога в политики.
- Ну, так я и собираюсь им стать, - улыбнулся красавчик. - Но я ничего не выворачиваю. Понимаю, что жертвенность - это главный постулат твоей Матери. Только вот, по моему глубокому убеждению, все они эгоисты - и Тьма, и Свет, и Жизнь.
- Да идите вы с вашей философией! - огрызнулась несколько ошарашенная ведунья.
Она так и не определилась, как относится к сказанному Адином. Но по опыту своему лекарка знала: не можешь чего-то понять - просто не думай об этом. Тем более что без высоколобых и заумных рассуждений о природе вещей ей и так жилось совсем неплохо.
***
Ведунья с размаху плюхнулась на кровать. Получилось это действительно сильно, аж балдахин закачался. Вообще-то, Арха сейчас была совсем не против чего-нибудь сломать, разбить, а ещё лучше расквасить кому-нибудь нос. Только вот подходящих кандидатур под рукой, как назло, не оказалось. С Адином они помирились совершенно, Шай предусмотрительно скрывался, а Дана бить нехорошо как-то, раненый всё-таки.
Хотя на рогатого лекарка как раз злилась сильнее всего. Любящей сиделкой лорд девушке стать не позволил. Нет, её ухаживания он стоически терпел, но с такой миной, что даже слепому стало бы понятно - надолго его терпения не хватит. Да и слишком часто он призывал Арху куда-нибудь пойти и чем-нибудь полезным заняться. В общем, просто отвратительный больной. Даже крыльями над собой похлопать не даёт.
А чем тут ещё заниматься? Аррушу к ней не пускали. Жрец вообще настаивал на том, что чужаки, участвующие в этом треклятом ритуале, должны провести в полной изоляции пять дней: «Дабы осмыслить своё общение с Тьмой!». Слава всем, что служителя вместе с его завываниями Дан послал искать полезные занятия куда активнее, чем ведунью.
А лекарке и без осмыслений тошно приходилось. Злость смешивалась с отчаянием, беспокойство за оставленный «ненадолго» лазарет и Ю подкапывало ядом, а ягодкой в этом дивном коктейле служила свежая, неизбитая, но оттого не менее актуальная мысль: «Что делать?».
При полном отсутствии альтернативы оставалось только с ума сходить.
И вот когда Арха решала, что же будет плодотворнее: ещё поплакать, повыть-таки или спать завалиться - дверь в её спальню без всякого предварительного стука приоткрылась, в образовавшуюся щель протиснулась явно женская фигура. И - опять же, без всяких предварительных уведомлений - грохнулась на колени, да ещё и лбом в пол ткнулась.
- А? - не поняла происходящего лекарка.
- Дозволит ли моя госпожа недостойной говорить? - прошелестело из-под тёмного покрывала.
- Э-э... - озадачилась Арха, не слишком поняв, кто, кого и чего недостоин. - Н-да... В смысле, да, конечно, говорите. И, может, сидя удобнее будет?
Женщина выпрямилась. Причём проделала она это с таким изяществом и грацией, что у ведуньи зубы свело. Может быть, Дан был абсолютно прав, говоря, будто у шаверок особая пластика. Но вот достоинства самой лекарки он явно преувеличивал. Для того чтобы с пола подняться, ей, по крайней мере, пришлось бы рукой опереться, а то и на четвереньки встать. Негаданная же посетительница все умудрилась проделать единым и очень плавным движением.
- Госпожа мне позволит сесть? - поинтересовалась женщина.
При этом ни её тон, ни приподнятый подбородок, ни прямая, как палка, спина никак не соответствовали падениям на колени и тыканьем в пол.
- Угу, - кивнула лекарка, начиная раздражаться, - и заканчивайте меня госпожой величать. Обращение «мистрис Арха» вполне подойдёт.
Политесы она со времён жизни в столице переваривала плохо. Застарелая язва их не принимала. Видимо, недолгое, в общем-то, пребывание в доме Дана сумело вызвать к расшаркиваниям устойчивую аллергию.
Посетительница с грацией кошки, а, может, и змеи опустилась на подушки и откинула покрывало, занавешивающее лицо, назад. Вот тут ведунья едва не взвыла. Ну почему Тьма, в мудрости своей, одному даёт то, что вполне бы на троих хватило? И, между прочим, никто ущербным не остался.
Женщина была красавицей без всяких «но», «если» и «могло бы». Антрацитово-чёрная, без малейшего изъяна, кожа. Приподнятые к вискам глаза цвета то ли изумруда, то ли весенней травки. Тонкий, прямой как стрела нос. Идеальные губы. Да в ней все казалось идеальным! При этом без малейшей искусственности, которая нет-нет, да проскальзывала в той же Адаше.
«Если она подойдёт к Дану ближе, чем на десять шагов, ты её зарежешь, - мрачно буркнул внутренний голос. - Хотя вариант с кислотой в личико со счетов списывать не стоит». И Арха с ним в кой-то веки была почти полностью согласна. Только расстояние увеличила до двадцати шагов.