Для нас, детей, конец августа был полон новых впечатлений. Магазины, подарки, школа, встречи — все радовало и развлекало. Мы любили запахи новых вещей, и теперь, вспоминая мои детские резинки, карандаши, перышки, тетради и книги, я не только вижу их форму и цвет, не только помню их твердость под руками, но и ясно чувствую все запахи, которые исходили от них.
Помню маленький магазин в Ялте, у самой набережной. Чуть отворишь дверь — и сразу густой запах новых тетрадей и только что отпечатанных книг охватит тебя. Запах, слегка напоминающий амбру или, вернее, лауданум в его хорошей выделке; и когда, много лет спустя, работая у Шанель, я встретился впервые с запахом лауданума, я вдруг почувствовал себя перенесенным в мои детские годы, в маленький писчебумажный магазин, где приветливый хозяин никогда не забывал класть между листьями каждой купленной тетради яркие, выпуклые, вырезанные изображения цветов и животных.
А как любили мы запах резинок с изображением слона; и запахи карандашей и вставочек, которые как-то невольно попадали на зуб в минуты, когда задача оказывалась слишком трудной или не давался латинский перевод!.. Помнится, мы особенно ценили карандаши из кедрового дерева, пахнувшие четко и приятно.
Помню едкий химический дух ученических чернил, так привлекавших нас своим густым зеленым блеском. Помню новые перышки, их металлический вкус и запах, холодящий ноздри. А клеевые ароматы книг и тетрадей давали нам ощущение чего-то интенсивного, жизненного, толкали к действию, заставляли работать.
Первый учебный день. Раннее утро. Свежесть. Запахи новой кожи ранца и пояса. Встреча с детьми нашего возраста, такими же веселыми, задорными, свежими, как и мы. Как часто первое впечатление, первые симпатии и дружба оказывались верными на протяжении всей жизни. Что может быть лучше этих ясных дружб далекого детства!
Но вот мы входим в само здание гимназии. Шум и шутки затихают, фигурки учеников подтягиваются, на лицах появляется вдумчивое и серьезное выражение. Мы сознаем свою ответственность. И более строгие запахи окружают нас. За летние месяцы гимназию красили заново, чистили, натирали полы. Все светилось, горело, блестело и пахло чистотой, красками, воском; вспоминались белая медуница, пасеки на опушке леса, солнечные дни.
В большом, главном зале все классы выстраивались на молитву. Впереди, в синих мундирах, директор, инспектор и весь учебный персонал. Стройное пение. Тонкие струйки ладана, способствующие сосредоточенности и приподнятости настроения. Благословение священника. Краткая, четкая, ясная речь директора. И мы выходим в широкие коридоры, идем в предназначенные нам классы. Замечаешь дорогу, оглядываешь стены, а в сердце радостное сознание, что ты справился с работой, не остался на второй год.
Все наши классы были веселые, светлые, большие, и пахло в них так славно: и деревом парт, и бумагой книг и тетрадей, и натертым до блеска паркетом, и даже черной доской и кусочками белого мела.
И во всех классах дети жили весело и интересно, но особенно милы были крошечные приготовишки, неподражаемо важные и гордые сознанием того, что и они — гимназисты славной ялтинской Александровской гимназии. Весело было глядеть на них, слушать их разговоры, чувствовать их вкусный, совсем еще детский запах…
Увы, не от всех наших преподавателей пахло так приятно. У некоторых одежда казалась пропитанной табаком и каким-то нехорошим духом, нередко присущим людям лет сорока.
Думается, что подобные запахи, несущие в себе гнилость болезни или психического разложения являются опасными для окружающих, и особенно для молодежи, и на это следовало бы обратить серьезное внимание…
Волосы наши подстрижены коротко, особенно младших классах, так как всякие падающие пряди, вихры и кудри были строго запрещены. Любили мы запах фрикциона и отмечали его тотчас на головках товарищей; и наши детские вкусы были очень правильны. Так, мы любили всего более в те детские годы тот еле заметный, тонкий аромат, который оставался на волосах от одеколона от Роже и Галле, или от "Violette des Bois" от Пино, или еще от вежетали Санкт-Петербургского химического общества.
Все эти жидкости были составлены из душистостей мира растительного, натурального, с самым незначительным процентом химических ароматов.
Хороший одеколон сделать нелегко, так как он должен вызывать чувство свежести, воздушности и чистоты, а не впечатление душистости дешевой и назойливой.