Золотое шитье и дырявые кошельки, старая аристократия и новые воротилы…
Томас Картмор, Лорд-Защитник княжества Сюляпарре, в прошлом — Великий Наместник, был мужчиной среднего роста и заурядной внешности — квадратное суровое лицо солдата, крепкое сложение, темные волосы и глаза. Из украшений он носил лишь перстень-печатку, да тускло поблескивавшую на груди золотую цепь, знак его высокого поста. И все же именно этот человек в простых черных одеждах приковывал к себе внимание в пестром сборище.
На этом балу, Томас Картмор, как всегда, стоял в окружении небольшой толпы. Его общества искали высокие лорды, государственные деятели, представители акционерных обществ и торговых домов — кредиторов правительства, высшие военные и гражданские чины. Лорд-Защитник находил слова для каждого, вдохновлял терявших веру, помогал советом людям, в нем нуждавшимся, напоминал о долге перед страной тем, кто о нем подзабыл. Лишь немногие могли долго выдержать его пронзительный, тяжелый взгляд, под которым требования превращались в просьбы, а критика — в почтительные предложения.
Этот взгляд смягчился, когда Томас заметил сына и его приятеля, пробиравшихся к нему сквозь беспокойное людское море.
Филип и Кевин остановились в двух шагах от Лорда-Защитника, выжидая, пока он закончит беседу с Высоким лордом Сивилом Беротом. Говорили двое мужчин на ту же тему, что составляла основной предмет мыслей и речей лорда Томаса последние восемнадцать лет, — война за независимость с могучей Андаргийской империей, полтора века назад превратившей Сюляпарре в одну из своих провинций.
— Это плохие вести, — Лицо лорда Томаса оставалось непроницаемым.
— Потому-то я и решил сообщить вам немедля. Хорошие вести ждут, плохие — нет.
Сивил Берот, смуглый, черноволосый, высокомерный, был сверстником и давним соратником Томаса Картмора. Бероты вели свой род от андаргийских аристократов, прибывших в Сюляпарре почти сто пятьдесят лет назад, после завоевания, что не помешало им с самого начала поддержать восстание против владычества Империи.
— Что случилось, отец? — не выдержал Филип, прислушивавшийся к разговору.
— Мадок Лийский заставил Пола отступить, — спокойно объяснил Томас. — Ему нужно подкрепление, и я думаю, что возглавлю его сам.
Лорд Берот нахмурился. — Это серьезное решение, которое надо хорошо обдумать.
Кевин Грасс кашлянул, прочищая горло, и лорд Томас кивнул юноше, приглашая высказать слова, что так явно жгли ему язык.
— Простите, что вмешиваюсь, мой лорд, — Кевин замялся под обратившимися к нему взглядами, с трудом сглотнул, а затем продолжил с решимостью человека, бросающегося на амбразуру. — Но я ничего бы так не желал, как оказаться в рядах этого войска, и участвовать в военных действиях под вашим руководством. Хотя бы простым солдатом.
Филип выслушал эту тираду с улыбкой. — Вы ведь помните Кевина, отец?
— Разумеется, — ответил лорд Томас, благосклонно глядя на юношу.
Филип представил приятеля Сивилу Бероту. — Кевин Грасс Ксавери-Фешиа, мой лучший друг и один из наших первых учеников.
Кевин отвесил глубокий поклон, в ответ на который Высокий лорд едва заметно склонил негнущуюся шею.
Филип подошел к отцу поближе. — Я бы тоже хотел пуститься в путь вместе с вами. Уверен, это дало бы мне больше, чем месяцы бессмысленной зубрежки.
Томас положил руку на плечо сына, и нежность вновь смягчила на миг суровый взгляд.
— Сначала вам двоим надо завершить последний год обучения. Не волнуйтесь, — в его голосе был отзвук печали, — войн хватит и на ваш век, и на век моих внуков.
— Моему сыну тоже не терпится ринуться в бой, — обронил Берот.
Томас внимательно посмотрел на своего друга и соратника. — Что ж, если вы этого хотите, Сивил… — медленно произнес он.
— Разумеется. Мужчина — не мужчина, пока он не побывал в настоящей схватке.
— Кевин хочет сражаться рядом со мной, — сказал Филип отцу.
— После того, как ты возглавишь отряд, он сможет служить офицером под твоим руководством. Нет ничего драгоценнее, чем дружба, закаленная в бою, — Томас повернулся к Кевину. — А пока что, господин Грасс, вам нужно сосредоточиться на учебе, тем более, что вы достигли в ней немалых успехов.