Выбрать главу

— Ты не можешь бросить нас здесь! — настаивала она. — Филип, прикажите ему!

Кевин отвесил парочке небрежный поклон и зашагал прочь. — Значит, еще увидимся! — донесся вслед голос бывшего друга.

— Вы будете наказаны за неподчинение! — это была Дениза.

Всю дорогу до поворота Кевину казалось — он ощущает спиной их взгляды. Он ни разу не обернулся.

~*~*~*~

III.

06/10/665

Филип спал, и сон его был темен. Они опять пришли к нему, окружили: причудливые тела, неземные глаза. Крошечные и бесконечные, как тоска, прекрасные, отвратительные, и просто иные, они тянули к нему лапы, руки, клешни, полосы тумана. Лишь безумный Творец в агонии кошмара мог дать жизнь подобным созданиям.

Чудовища смотрели на него в ожидании. И когда это стало уже невозможно выносить, из груди рванулся наружу крик — чтобы обратиться безмолвным содроганием тишины. В этом ночном мире, где дурные сны обретали плоть, Филип был лишь призраком, и сама тьма глядела в его нагую душу.

Он проснулся еще затемно. Лицо склонившейся над ним Денизы смотрелось светлым пятном во мраке. — Вы стонали во сне. Опять. Надеюсь, вы видели там не леди Аннери.

Его била дрожь. — Всяких… мерзких гадин.

— Значит, не ее одну? — уточнила Дениза. — Не бойтесь, здесь ваша любящая жена, и она вас защитит, — В ее голосе звучала ирония.

— Да, она здесь, — Он притянул ее к себе, и она не сопротивлялась.

— Вы дома, в безопасности, — пробормотала Дениза, вновь погружаясь в сон. Пока не сомкну глаз, подумал Филип. Но ощущать рядом тепло ее тела было успокоительно.

Он долго лежал, борясь с дремотой, прислушиваясь к мерному дыханию жены. А потом пришли воспоминания, прогоняя сон без остатка. Встреча в темноте слишком ярко напомнила о прошлом, и он вновь видел перед собой своих друзей. Угрюмого, гордого Гидеона, всегда веселого Полли. Добрую и немного грустную улыбку Фрэнка, волчью физиономию Кевина.

Филип прикусил губу, стараясь не думать, не вспоминать. Кошмары были слаще.

~*~*~*~

IV.

Остаток ночи Кевин провел в плену кошмаров. Ему снилось, что Филип мертв, и да, это был дурной сон, потому что погиб тот не от его руки. Дениза тоже оказалась среди покойников, и Делион, даже Офелия и Гвен. Он видел надгробия их могил, а потому очень удивился, когда встретил старых знакомцев в дворцовом саду, куда его перенесла странная логика сна. Гуляя по тенистым дорожкам, они выглядели счастливыми, полными жизни, такими, какими он их помнил. И тогда Кевин понял, что перепутал — это он давно умер, а не они.

Проснулся он по привычке затемно. Из-за тонкой перегородки долетал богатырский храп соседа, Крошки.

Обрывки кошмаров липли к Кевину, пока он приводил себя в порядок в своем закутке. Чудовища, смех, тошнотворный запах роз.

Первым делом он проверил, не воспалилась ли рана, но отек спадал, а плоть вокруг была нормального цвета — что ж, на нем всегда все заживало, как на собаке. Кевин надел штаны, натянул сапоги, не обращая внимания на ноющую боль в ноге, сбрил, в тусклом свете сальной свечи, выросшую за ночь щетину. Лицо, белое пятно в служившем зеркалом медном блюде, он едва узнал. Глаза как у загнанного зверя, увидишь, не мудрено и испугаться.

Даже холодная вода из кувшина, которой Кевин ополоснулся, не до конца смыла послевкусие ночного бреда.

Он взял тренировочный меч, и, как был, все еще без рубашки, сошел вниз по лестнице и во внутренний двор. Сегодня он нуждался в привычном ритуале, как никогда.

Во дворе встречали лишь зябкая тьма и предупреждающий рык из будки, где жила чертова псина Бордена.

Стараясь щадить ногу, Кевин обрушил на пелл град ударов, с таким неистовством, будто в сучковатом бревне, вбитом в землю, воплотились все Картморы, какие ни есть. Он заставлял дерево стонать, а вокруг во мраке кружились призраки и следили за ним пустыми глазами ночи, насмехаясь над его бешенством и болью.

Чудовище… Филип, Дениза… Какое дикое совпадение потребовалось, чтобы встретиться с ними вновь? Чтобы события той ночи повторились, искаженные в кривом зеркале настоящего?..

Прошло немногим больше двух лет с тех пор, как Кевин оставил прошлую жизнь позади, но иногда казалось, что целая вечность. Даже ненависть его стала как старая рана, которая все еще ноет, но к которой настолько привык, что не вспоминаешь, пока случайно не заденешь. Теперь она открылась вновь и засочила гноем.

Удар за ударом, выпад за выпадом… Он не замечал, что занялась заря, пока три скрипучих гудка не оповестили о приближении утреннего построения.