Андрей Блаженный мог быть неплодовитым, писать одну картину в год-два. Как ее отлавливать?
Рано или поздно, но обязательно кто-нибудь его заприметит, если уже не заприметил…
Все эти соображения обсуждались, обмусоливались не по одному разу, но, в конце концов, просчитав все до мелочей, они оба, и Жерар, и Люк, пришли к выводу, что при правильной постановке дела можно быстро окупить первоначальные вложения, а дальше уже стричь купоны.
Стратегический план был таков. Молодая интересная незамужняя женщина, не очень умная, обязательно хорошо знающая русский язык, едет в Москву, знакомится с Андреем Блаженным, прикладывает требуемые усилия, женит его на себе и увозит во Францию. Желательно, она должна быть русского происхождения, обнищавшая, доведенная до крайности и отчаявшаяся, но не опустившаяся. На ее имя покупается в пригороде Парижа маленький домик, и открывается счет с некоторой пожизненной рентой. Она обязуется быть при Андрее всем: кухаркой, горничной, прачкой, экономкой (супружеский долг остается пока под вопросом). Андрею создаются все условия для работы: студия, холсты, краски, уход и присмотр. Они не должны никого принимать, ни заводить знакомств, никто не должен знать, где они живут. Вполне вероятно, что Андрей захочет посмотреть Париж, посетить музеи. Организовать, чтобы каждый его выход в мир проходил без эксцессов. Все права на распоряжение картинами уже имеющимися и теми, которые будут написаны, принадлежат Жерару и Люку. Последние делают ему имя, продают картины, и прибыль распределяется между Жераром и Люком в соответствии с ранней договоренностью. Андрей молод, при грамотном подходе к раскрутке можно сорвать бешеные деньги.
Эта идея, правда, не до конца оформившаяся, пришла Жерару в голову еще в Москве, когда он врал г-ну Волкову о грозящем неудачном замужестве дочери приятеля. В ней в принципе не было ничего невозможного, фантастического, и как вариант, она была высказана Люку. Потом они с Люком несчетное количество раз обсуждали ее, оттачивали детали, находили решения… Было несколько уязвимых мест, обойти которые никак не удавалось. Придумывались новые варианты, но они подразумевали вовлечение в аферу новых лиц, и, следовательно, либо можно было проморгать само дело, либо пришлось бы основательно делиться. Кроме того, предстояли весьма и весьма ощутимые расходы, которые если и были Люку по карману, то Жерара оставляли практически на нуле.
Вопросом номер один была консультация с Иоганном Хофером, прозванным за глаза Немцем, на самом деле выходцем из Австрии, крупнейшим экспертом по части современной живописи. Очень хотелось все-таки заручиться его положительной оценкой, потому что его слово было всегда окончательным и обжалованию не подлежало. Если он выносил приговор, то картины можно было выбрасывать на помойку: будущего у них не было. Показать же их Немцу означало выпустить джинна из бутылки. Однако же, если бы Немец был в их команде, то дальше можно было не беспокоиться. Вот только согласится ли он и, если да, то на какую долю будет претендовать?
— Боюсь, что нам без Немца не обойтись… — прагматичный и трезво смотрящий на вещи Люк вопросительно посмотрел на Жерара.
— Люк, ну давай еще раз… неужели ты не сможешь организовать шумиху сам? — не сдавался Жерар.
— Представь: я организовываю шумиху, как ты это называешь, а он одним словом перечеркивает все наши усилия… Он должен быть на нашей стороне… Как ни крути…
— Если он поймет, что мы задумали, то либо уничтожит нас, либо попросит много…
— А если его подключить потом, когда клиент будет уже здесь? — на самом деле у Люка крутилось в голове множество вариантов, включая и те, в которых Жерар не фигурировал вообще.
— Мы уже вложимся, а он упрется…
— Слушай, а что, если так… Мы идем к нему и рассказываем ему все, как есть, и просим войти в долю… Я имею в виду вложения с его стороны…
— Слушай, а почему бы ему тогда не провернуть все самому? С его авторитетом и связями мы ему не нужны, — Жерар выругался. — Люк, я именно поэтому с тобой, а не с ним.
— Черт… Но он же не знает, о ком идет речь… И тем не менее придется, видимо…
— А что, если мы свалим Немца? — расхрабрился Жерар.