Очень много съедала «крыша». Она, что и говорить, решала практически все его проблемы с налогами, ревизиями, всяческими инспекциями, но мелочиться с ней было нельзя.
Деньги расходились, расползались, разлетались, а тут еще он затеял строительство коттеджа — ну как же без коттеджа! — и Татьяна, пронюхав об этом, загорелась идеей и вмешалась в процесс. Смета сразу же удвоилась. Лехе пришлось начать химичить с заказчиками, для чего нужно было заручиться поддержкой главного бухгалтера и главного инженера, за которыми потянулись прорабы, и так далее.
Кроме того, вдруг оказалось, что у Лехи несметное число безработных родственников, как в Москве, так и из тех мест, откуда родом были отец с матерью. У него на фирме уже работали тот самый дядя Леша с сыном и зятем. Их сунули в службу безопасности. Для того чтобы взять к себе каких-то троюродных и четвероюродных братьев и сестер, приходилось увольнять толковых специалистов или же опять-таки открывать новые места.
Короче говоря, все было не так просто.
Самой большой его головной болью были Костик с Игорьком. Нетронутыми оставалось еще три заначки, в том числе и самая большая. По скромным подсчетам (а Леха привык брать минимум ожидаемого), всего наберется около полутора килограмм. Шестьдесят-семьдесят тысяч долларов. По нынешним временам вырученные деньги дали бы только временную передышку, возможность перекрутиться. Это тоже было немало, и на дороге такая сумма не валялась, но главным было другое. В его плане «Жизнь с чистого листа» был пункт, по которому оба подельника должны были исчезнуть из его жизни навсегда, сгинуть. Их надо было убирать, причем самому. Вариант был один: забрать весь товар, на последнем деле положить обоих, и — концы в воду. Надо было тщательно продумать, как он это сделает, где, и каким образом заметет следы. Однако времени катастрофически не хватало даже на обдумывание. Его постоянно дергали по каким-то неотложным делам, требовали его присутствия, вмешательства, родственнички склочничали между собой и втягивали его в свои свары, клиенты были вечно недовольны. Несмотря на то, что он на работе лютовал и за глаза его называли «Пиночет», его особо никто не боялся, и каждый на своем уровне тащил, что мог.
Дома отдохновения тоже не было. Татьяна, давно вошедшая в роль «немого укора», сжившаяся с ней, раздражала его неимоверно, и, если бы не Витька, он бы давно бросил ее к чертям, да еще и без выходного пособия. «Пусть бы со своим высшим образованием проектировала сортиры на железнодорожных станциях, — часто не без удовольствия думал он. — Посмотрел бы я, как она крутится на свою зарплату».
Старых друзей не было, в свое время не нажили, а из новых одни были гораздо богаче и особо не снисходили до Савельевых, а до тех, кто победнее, не снисходили сами Савельевы.
Вот такая была жизнь, вот так воплотилась его мечта. Он сравнивал себя того, водителя «КрАЗа», с собой нынешним и, несмотря ни на что, считал, что игра стоила свеч. Он прошел от водилы до господина длинный и страшный путь, и теперь, спрашивая себя, повторил бы он его, зная, чем это обернется, отвечал: повторил бы.
С некоторых пор Лехе Савельеву стало казаться, что он ощущает вокруг себя некую крысиную возню, хотя вроде бы ничего такого из ряда вон не происходило. Как-то поздним вечером он сидел в своем кабинете, потягивал армянский коньяк и пытался понять, что ему не нравится и насколько это серьезно. «Ну, ушли две бригады строителей… Чего бы не уйти, если им не платили уже пять месяцев? Как только сдадим объект, частично выплатим, только теперь белыми, раз подали иск в суд. Хотят идти официальным путем — они его получат. Надо нанимать рабов без регистрации, дать местным ментам денег, сколько надо, и всех делов…»
«Ну, ушла главный бухгалтер. А что ее удерживать, если у нее онкология? Зато новая — огонь-баба! Правда, поговаривают, что прежняя в онкоцентр легла по блату, жировик удалять, а использовала это дело как предлог для увольнения, чтобы отпустили без всяких. Та еще, щучка хитрая, успела, небось, нахапать. Рыльце в пушку. Если что, будет помалкивать. Но отчетность у нее всегда была тип-топ.
Плохо, конечно, что Никита перестал приглашать в баню. Ну да мы теперь и сами с усами да со связями. Шел бы этот Никита…