Что-то было еще… А! Очередная секретарша уволилась. Ну, обложил я ее матюгами, подумаешь… Полгода терпела, а тут вдруг взбрыкнула… Пусть пойдет поищет такую зарплату… Хрен с ней. Это не секретарша… Что-то было еще… А, вот что: кто-то коттеджем интересовался, прораб говорил. Тоже чего панику раньше времени поднимать! Мало ли кто интересовался? Может, участок понравился, может, перекупить хотят. Проект все-таки — эксклюзив…»
Вспомнив о коттедже, Леха испытал чувство удовлетворения. Хотя строительство затягивалось, дом все-таки рос, приобретая благородные черты, и окружающим становилось понятно, что здесь будет жить птица высокого полета. Птица же сидела практически без денег, во всяком случае, подобающих для этого высокого полета, и урывала по мелочи, где только могла.
Отвыкшая экономить Татьяна дулась, ибо деньги были единственным, что хоть как-то извиняло мужа. Она давно уже научилась спекулировать Витькой и делала это мастерски и изощренно. Леха, слепо обожавший сына, рвал и метал, но поделать ничего не мог: он был заложником у собственной жены.
Деньги, деньги, деньги…
Нужно было что-то предпринимать, и Леха продумывал интересную комбинацию обналички, так, чтобы и рыбку съесть, и остаться белым и пушистым. Он крутил ее в мозгах и так, и эдак, и вроде бы все срасталось, и можно было начинать проворачивать дело, но его беспокоила эта крысиная возня вокруг. Трезво взвесив все отрицательные моменты, он решил, что на следующей неделе, во вторник (по понедельникам, из суеверия, он никогда ничего не предпринимал), он начнет.
Но на следующей неделе, именно в понедельник, грянула ревизия, и счета заморозили. До пятницы предприятие лихорадило. Леха не находил себе места, срываясь хамским образом на подчиненных. А тут, как назло, пришел давно заказанный и трепетно ожидаемый им «мерс», прямо-таки в масле, и ему пришлось идти к Никите просить денег взаймы. Никита долго куражился, выговаривал, но денег дал, однако с условием, что Леха вернет их не позже чем через два месяца. И, что самое унизительное, попросил написать расписку.
Оставалось только одно: ехать за героином.
ВАЛЕРИЙ МИХАЙЛОВИЧ
В одном из убойных дел обнаруженный указательный «пальчик» вдруг совершенно неожиданно ткнул в висяк почти пятилетней давности: тогда в лесополосе ближнего Подмосковья были найдены два трупа молодых парней. Оба были расстреляны в упор, но у одного на теле было к тому же еще и ножевое ранение. Один из трупов опознали родные, подавшие в розыск. Им оказался Сергей Шнурков, 21 года от роду, имевший кличку «Шнурок». Раскрутили приятелей Шнурка и выяснили, кто был второй — Юрий Цапля, по кличке «Цапа» или «Цеппелин». В обоих делах фигурировал свидетелем некто Юрий Сухарев, по кличке Барабан. И хотя он не имел к «пальчику» никакого отношения, но начали раскручивать его окружение, и тогда в поле зрения попала группировка, которой заправляли некие Тесто и Цемент. О каком-то тесте упоминал в свое время Андрей Блаженный, и посему решили поковыряться поглубже.
Группу стали осторожно прощупывать, нарыли несколько угонов иномарок, рэкет, мелкий грабеж, небольшие партии наркотиков, ничего особенного, но в ходе дела замаячил ресторан «Капитанский мостик». Там обоих знали хорошо, потому как они неоднократно намекали, что в один прекрасный день станут владельцами ресторана, а заодно упомянули и часто гуляющего с ними вполне приличного бизнесмена Алексея Савельева. А так как Валерий Михайлович в свое время разрабатывал Алексея Савельева, ему доложили о группировке и упомянули Тесто. Мозаика сложилась, и колесо завертелось.
Компании конкретно сели на хвост. Выявили практически все связи, адреса, потолкались по местам официальных работ, как прошлых, так и нынешних. Материал накапливался очень интересный, и Валерий Михайлович испытывал приятное чувство азарта.
А в апреле компания оживилась. Один раз троица собиралась в «Капитанском мостике», после чего Костик с Игорьком зачастили на Калужское шоссе.
Игорек, одевшись победнее, зашел вечерком к сторожам одного из кладбищ на Калужском шоссе потолковать о работе. Работы не нашлось, ибо все уже было схвачено, но водку Игорька распили и обещали звякнуть, если вдруг чего наклюнется. Через пару деньков теперь уже Костик привез на кладбище деваху, подробно дав указания, что спрашивать и что говорить. За пятисотку ее отвели разве что не за ручку к могиле Вячеслава Филимонова. Она положила цветы на могилу и простояла у ограды до тех пор, пока не прошел мимо Костик с лейкой, лопатой и пакетом. Они обменялись взглядами, парень пошел дальше, а деваха еще постояла немного и тоже ушла. В машине он дал ей обещанные три дозы, и они уехали. Деваху он брал с вокзала и туда же ее отвез. Дома он тщательно начертил план, пронумеровав повороты, а затем позвонил Игорьку и назначил ему встречу.