Выбрать главу

— Жерар, но мы же уже подали заявление…

— Ани, это совершенно не значит, что ты обязана теперь выходить за него замуж. Тут кое-что произошло, и вся наша затея может рассыпаться.

— Но… как же…

— Послушай, мне очень жаль, но в любом случае твои хлопоты будут оплачены по возвращении. Об этом не беспокойся. Я тебе обязательно позвоню, когда все прояснится. Прошу только: никаких активных действий. И на всякий случай тактично подготовь почву для отступления.

— Господи… все так плохо?

— Хуже не бывает. Но мы будем предпринимать кое-какие шаги. Может быть, еще сможем что-то сделать. Очень плохо слышно. Ты поняла, что я сказал?

— Я поняла.

— Все. Жди звонка. Пока.

— Пока… — ответила Ани уже коротким гудкам.

Люк и Жерар долго ломали голову, в чем же была их ошибка с Немцем. С одной стороны, уязвимых мест было достаточно, а с другой — вроде бы они рассчитали все точно. И тем не менее визит самого Немца в офис к Люку был настолько неожиданным, настолько непредсказуемым, что моментально выбил почву из-под ног. Когда Люку из приемной доложили, что к нему пришел и хочет поговорить Иоганн Хофер, у него задрожали пальцы. Он бросился звонить Жерару, но ни по одному телефону его не нашел. Он взял себя в руки, «сделал лицо» и пригласил Немца в свой кабинет.

— Какая честь для нас! Прошу вас, господин Хофер!

Маленький седенький благостный старичок с достоинством кивнул Люку, пробормотав что-то в ответ на приветствие, вошел, сел в предложенное кресло и не мигая уставился на Люка. Повисло молчание.

— Итак, чем могу быть вам полезен, господин Хофер?

Немец оторопело вскинулся, застыл, а потом засмеялся. Смеялся он долго, весело и так заразительно, что в ответ ему засмеялся и Люк.

— Нет, все-таки, чем обязан и чем могу быть вам полезен? — повторил он свой вопрос.

Немец досмеялся, помолчал и потом скрипучим голосом произнес:

— Ох, вы меня насмешили… «Чем могу быть полезен»… Я — старый, больной человек. И очень богатый. У меня нет родни, и, стало быть, нет даже наследников. Все, что я имею, после моей смерти разойдется по музеям. То есть моя коллекция, самое для меня дорогое, попадет в чужие руки. Мысль об этом так долго отравляла мою жизнь, что я потерял к ней интерес. А вы мне его вернули.

Люк лихорадочно соображал, как себя вести. Такой вариант развития событий они с Жераром не предусмотрели, и теперь ему надо было одному решать, какую выбрать линию поведения: делать вид, что он не понимает, о чем идет речь, или же идти ва-банк и попытаться договориться с Немцем полюбовно. Загвоздка была в том, что он не знал, с чем конкретно пришел Немец. Надо было всеми силами и средствами оттянуть время и попытаться уловить хоть какой-нибудь намек, чтобы действовать дальше. Он удивленно поднял брови.

— Ооооо… — затянул Немец, — вот только не надо делать вид, что вы не понимаете, о чем я говорю.

— Но я действительно…

— Больше всего на свете ненавижу, когда из меня пытаются сделать идиота. Знаете, — жестко и четко заговорил Немец, — я сейчас выложу свои карты на стол и покажу вам, что выиграю, не зная ваших, а только догадываясь о раскладе. Мне даже, извините, плевать на свою репутацию. Мне плевать на вашу мышиную возню. Мне интересно… Я хочу видеть эти картины. И вы мне их покажете в понедельник. И если они того стоят — вперед! Можете в дальнейшем официально ссылаться на меня. Но если нет, то я вас уничтожу. И если вы мне их не покажете, я решу, что вы побоялись это сделать, и тоже вас уничтожу. Буду краток…

— Но почему вы решили, что я имею какое-то отношение к…

— Буду краток, — повторил Немец, игнорируя слабые попытки Люка оттянуть время. — В воскресенье вечером я жду вашего звонка с приглашением. В восемь. Позже вы меня не застанете. — Немец улыбнулся. — Если его не будет, в понедельник я начинаю войну. — Он встал и уже совершенно другим тоном, любезным, почти елейным, закончил разговор: — На этом разрешите откланяться. Было очень приятно с вами пообщаться. Всего вам доброго. Надеюсь, мы с вами еще не раз увидимся.

Люк вскочил, засуетился, провожая Немца до двери, и, закрыв ее, как лев, рванулся к телефону. Через два часа они с Жераром уже обсуждали случившееся в маленьком полупустом ресторанчике. Очевидно было одно: дело висело на волоске. Они оказались в глупейшем положении и теперь были полностью в руках у Немца. Анализируя по сотому разу его краткую речь, они пришли к выводу, что деньги ему не нужны, а просто самолюбивый старик разъярен, что им, или его именем, пытались манипулировать за его спиной, и теперь он в отместку устроит показательную порку. Завтра пятница, в их распоряжении один день, что-либо предпринимать в субботу-воскресенье было практически невозможно, да и что предпринимать… Варианты отметались один за другим. Скорее всего, Немец уже предупредил журналистов о том, что в понедельник хочет сделать сенсационное заявление. Оставалось только одно: звонить ему в воскресенье и приглашать на просмотр. Оба чувствовали себя нашкодившими щенками, застуканными суровым хозяином на месте преступления. Утешало только одно: слава богу, хватило ума на предварительном этапе минимизировать затраты.