Лео ждал от этой встречи многого. Он хотел спросить Юдифь, что она имела в виду в некоторых местах своего письма. Где она скрывалась все это время, ведь он ни разу не мог ее застать. Может быть он для нее ничего не значит, раз она неделями не показывалась. Но похвалы Юдифи совершенно сбили его с толку. Не сами похвалы, конечно, а реакция Лео на них. Юдифь сказала, что считает главу о Гегеле в высшей степени интересной, но, к сожалению, она мало знает Гегеля и вообще его не читала. Ей хотелось бы, чтобы Лео разъяснил кое-что из того, что он упоминает в своей работе. Она просила об этом. Лео принялся разъяснять. От этих пояснений он почувствовал себя счастливым. Они вновь придали ему уверенность в собственных интеллектуальных способностях. Утверждения, которые легко слетали у него с уст, представляли собой смелые, нетривиальные мысли, которые никогда не пришли бы ему в голову, если бы он не поработал дома. Вот мои тезисы, несколько раз повторил Лео.
В этот вечер в кафе «Спорт» — Лео вновь был почти счастлив — они познакомились с Лукасом Трояном.
У Лео было много причин для отчуждения и недоверия. Во-первых, Троян много выпил. Во-вторых, и это можно было приписать воздействию алкоголя, который, как известно, раскрепощает — к сожалению, всех, кроме Юдифи, но в каком-то смысле и ее — Троян приставал к Юдифи. Он явно по этой причине и подошел к их столику. В-третьих, Троян был толстый. Разжиревшим он не казался, но и аскетом его назвать было никак нельзя. В интеллектуальной беседе — а Троян пытался в ней участвовать — Лео доверял только худым долговязым людям. Только такие люди обнаруживают способность отказаться от внешнего и целиком предаться рефлексии. От рефлексии жирок на теле не вырастает. Тучность Лукаса скорей всего была связана с плотскими удовольствиями, которым он безусловно предавался. И наконец его раздражал модный облик Трояна: он носил длинные волосы, которые закрывали уши, а сзади свисали на воротник. Рубашку он, казалось, только сегодня купил, она выглядела так, будто ее еще ни разу не стирали, кроме того, у рубашек, которые давно куплены, воротники не такие большие, думал Лео. Да и куртку ему определенно не дарили родители, хотя он явно был моложе Лео. Выяснилось, что Лукасу Трояну был двадцать один год, ровно столько же, сколько Юдифи. Прекрасный возраст, сказал Троян, глядя на Юдифь сияющими глазами. Лео кисло улыбнулся. Он чувствовал, что этот рыхлый, мягко расплывающийся человек оттесняет его в сторону. Почему он старался улыбаться? Рассердившись, он велел себе немедленно сменить выражение лица на неприступное, было такое впечатление, будто он одним рывком сорвал с себя улыбку, как лейкопластырь. Раскованное поведение Трояна, его манера шутливо разговаривать с Юдифью и при этом невинно улыбаться и с любопытством и интересом поглядывать на Лео жгла его, словно соль в ране. Но его агрессивные взгляды просто-напросто отлетали от гладкого, как обивка мягкой мебели, лица Трояна. Как избавиться от него? Лео Троян казался стихией, перед которой человеческий дух бессилен, словно перед надвигающейся бурей. Вторжение жизни в его жизнь. Таковы люди. Они делают что хотят. Возникает хаос. И уже нет дистанции, нет уважения, нет формы. Как он рассмешил Юдифь. А ее поза — она сидела, склонившись к Трояну. Лео немного отодвинул свое кресло от столика и сел, положив ногу на ногу. Он шумно ударился ногой о ножку стола. Я на опыте убедился, что, говорил Троян. Опыт, конечно, о чем же ему еще рассказывать. Все, что он говорил, было так рыхло. Лео не верил ни единому слову. Троян был из тех толстяков, которые, пока молоды, выглядят старше своих лет, но потом, когда действительно становятся старше, опять выглядят моложаво, и поэтому всегда неизвестно, какой у них возраст на самом деле.
Шум в кафе действовал на нервы. Тихий смех Юдифи раздражал. Как Троян ел бутерброд — руки двигались влюбленно и трепетно, как у всех толстых за едой. Лео готов был ударить Трояна кулаком в лицо. Лео сидел нога на ногу, тесно прижавшись правой ногой к ножке стола. Ему казалось, что он прикован к ней. У него бурчало в животе. Он поднял очки на лоб, и Троян словно отодвинулся от него. Нужно ясно понимать, что, резко сказал Лео… Он имел в виду, что Трояну нужно понять: он здесь лишний. Но Лео заговорил о Гегеле. Вторая глава «Феноменологии»: «Восприятие»; или «Вещь и заблуждение». Лео вернулся к своей теме: заблуждения, которым подвержено индивидуальное сознание по отношению к объективной реальности. Как все это несерьезно. Лео знал, что это несерьезно, и его прошибал пот. Но ему ничего другого не оставалось. Его именно так учили. Когда ты к нам подсел, мы как раз об этом и говорили, сказал Лео, и ему казалось, что Трояну сейчас самое время уйти от них. Лео принялся излагать свою тему. Интересно, когда Трояну станет скучно? Все это может затянуться, и надолго. В отношениях, которые мы обнаруживаем, говорил Гегель, сказал Лео и страстным взглядом посмотрел на Юдифь, каждый момент есть не только некое «также», то есть любая единица, но и «единственное», то есть исключающая единица. Лео подчеркнул слово «исключающая». Понять этого сразу Троян не мог, но постепенно до него дойдет. Можно ли выгнать человека логическим путем? Лео пил больше обычного. Он говорил и говорил, внезапно воодушевляясь ото всего, что приходило ему в голову. Так или иначе, придется, наверное, наконец понять, сказал Лео, и Троян кивнул. В этот момент даже землетрясение не потрясло бы Лео больше, чем это легкое движение головы Трояна. Лицо Трояна было, разумеется, гладким и ничего не выражало, но в глазах определенно светился ум. Троян был парень умный. От этого кивка и сосредоточенного взгляда слушателя Лео почувствовал воодушевление, а слушателя он видел в сильном увеличении, с расплывшимися очертаниями, что-то вроде людского моря, бескрайней, напряженно застывшей толпы людей. И в самом деле, публика, перед которой выступал Лео, теперь удвоилась. Это раззадорило его. Слова лились сами собой. У него было такое чувство, будто он вполне мог бы сейчас спокойно откинуться на спинку стула и слушать вместе с другими блестящую речь, которая словно доносится из радиоприемника, чтобы потом спросить: как вам понравилось?
Интересная мысль! сказал Троян. Ты имел в виду вот это? Именно это я и имел в виду! с восторгом сказал Лео. Ему еще не до конца было ясно, что он ощущал, но интуитивно он до глубины души проникся этим чувством, он погрузился в него целиком — он понял, чего его духовной сути до сих пор так не хватало: ученика. Ему необходимы были не только возражения, ему нужен был ученик. Только тогда рефлексии, пробужденные к жизни этими противоречиями, снова вернутся в жизнь. Он выпил рюмку вина одним махом и заказал двойную порцию, словно хотел публично доказать, что все атрибуты, приписываемые известным интеллектуалам, касаются и его, даже алкоголизм.
Его ученик был невнимателен. Он склонился к Юдифи, что-то прошептал ей на ухо. Лео наклонился вперед и заговорил громче. Потом наклонился еще больше и придвинулся к Трояну. Троян еще ближе склонился к Юдифи, Юдифь, рассмеявшись, откинулась на спинку стула, казалось, какой-то вихрь пронесся по залу и по своей прихоти пригнул людей, как травинки.
Что там сейчас Юдифь сказала? Троян смотрел на нее и смеялся. Как шумно в этом кафе. Невероятный гомон, он отдавался у Лео в голове.
Лукас! резко сказал Лео. Юдифь! сказал Лукас Троян. Лео что-то говорил Трояну, а тот говорил что-то Юдифи. Лео выводило из себя, что Юдифь что-то говорила Трояну, когда он на секунду замолкал, а Троян отвечал. Что она там такое говорит? Почему Троян мешает ей слушать? Почему она не собирается уходить? Лео перепугался. Он быстро повернулся к Юдифи, с выражением беспомощно вопрошающей нежности, как супруг, который старается как-то сгладить измену, пока она еще не раскрыта. Но благодаря этому Юдифь вновь оказалась в центре внимания, значит и для Трояна, и Лео опять заговорил с Трояном, склоняясь к нему над столом, словно собирался схватить его за воротник и рвануть к себе. Голова Трояна была в нескольких сантиметрах от плеча Юдифи. Апория заблуждающегося сознания, сказал Лео, заключается в том… заключается в том, повторил он, наслаждаясь испугом Трояна, и закончил фразу, медленно, словно диктуя. Больше всего на свете он хотел сейчас, чтобы Лукас достал блокнот и записал эту фразу. Он даже взял предложенную Трояном сигарету. Он доверительно положил свою руку на руку Трояна, когда тот подносил ему огонь. Теперь он уже в полном смысле слова был Учителем, который, излагая свое учение, покуривает толстую сигару, поглядывая на склоненную спину Ученика. Слова Юдифи он пропускал мимо ушей. Ее должен был впечатлить блеск его аргументации и ее воздействие на талантливого ученика.