Бобби Рей отреагировал так, словно она спросила, где его кумир держит трупы.
— Люк дал обет безбрачия, — сдержанно отозвался он.
— Я тоже, — огрызнулась Рэчел. — Я же не сказала, что хочу спать с ним, а просто спросила, где он спит.
— Здесь.
Тонкий тюфяк в углу выглядел немногим удобнее ложа из гвоздей. И все же Люк не произвел впечатления человека, отказывающего себе в простых радостях жизни.
— Почему?
— Это все, что ему нужно, — бесхитростно ответил Бобби Рей.
— Гм, — буркнула Рэчел. — Ты, должно быть, считаешь его кем-то вроде божества.
Бобби Рей придвинулся ближе. Его безмятежное лицо выглядело сейчас странно мрачным, а зрачки так расширились, что глаза казались почти черными.
— Не совсем.
Рэчел ощутила холодок сомнения. Неудивительно, что она так напугана — тут все насквозь пропахло смертью. Меньше чем через сутки после приезда кто-то попытался убить ее. Кто-то, кто потом сразу же покончил с собой. Стоит ли удивляться, что ей видятся монстры даже в самых невинных лицах.
— Что значит — не совсем?
Физической угрозы, как Люк, Бобби Рей не представлял, даже несмотря на то, что подошел к ней и взял за руку. Рэчел ждала, не отстраняясь.
— Это я написал письмо, Рэчел. Я — тот, кто знает правду о смерти твоей матери. Обо всех смертях здесь, в Санта-Долорес.
И он накрыл ее руку своей.
Глава 8
Ей бы обрадоваться — ведь месть уже не за горами. Но она посмотрела в невинные глаза Бобби Рея Шатни и вдруг поняла, что отчего-то не доверяет ему.
— Ты знал мою мать? — настороженно спросила Рэчел. — Ты был здесь в одно с ней время?
— Я с Люком с восемнадцати лет. Я знаю всех, кто был здесь. Тех, кто все еще здесь. Тех, кто ушел по собственной воле. И тех, кто просто исчез без следа.
— А таких было много?
— Тех, кто исчез? Нет, не много. Они не верили, хотели разоблачить Люка. С тобой это тоже может случиться.
— Не случится, — твердо сказала Рэчел, — если ты мне поможешь.
«Какой же он невозможно юный, с этими своими мягкими щечками и слегка изумленным лицом», — подумала она.
— Не знаю, смогу ли я, — неуверенно пробормотал он.
— Ты сказал, что написал мне то письмо. Сказал, что они убили мою мать. Сказал, что у нее не было никакого рака и она знала, что с ней делают! — Голос дрогнул и сорвался, но успокоиться она никак не могла. — Ты должен все рассказать.
— Не знаю, — промямлил Бобби Рей. — Я уже ни в чем не уверен. Мне дают какие-то лекарства, и от них в голове каша. — Взгляд у него был какой-то странный, как будто он не мог сосредоточиться, но вместе с тем настороженный и цепкий. — Знаешь, я любил Стеллу. Она была мне как мать. Моя мать умерла, когда я был маленьким, а у Стеллы были такие ласковые, материнские руки.
Рэчел изумленно воззрилась на него. Стелла спала с молодыми людьми и помоложе, и ничего материнского за ней никогда не замечалось. Но Бобби Рэй выглядел таким печальным, таким потерянным, что поделиться с ним своими сомнениями ей не хватило духу.
— Мне очень жаль, — чуть слышно пробормотал он и отвернулся, снова уйдя в себя и замкнувшись. — Я должен идти. Люк скоро вернется. Он доверяет мне, но не доверяет тебе.
Он повернулся и шагнул к двери.
— Но нам надо поговорить! — запротестовала Рэчел. — Приходи ко мне в комнату, и мы…
Бобби Рей покачал головой.
— В твоей комнате небезопасно. Он наблюдает. Слушает.
— Как?
— Люк все знает.
— Он никакой не бог, а всего лишь человек, в конце концов.
— Не надо его недооценивать. Он не такой, как другие люди.
— Это уж точно, — буркнула Рэчел.
— Я не знаю, как тебе помочь. У меня в голове все смешалось. Стелла говорила, что не больна, и я верил ей. Она говорила, что сомневается, что на самом деле никто не болен, что они убивают ее из-за денег. Она хотела, чтобы я связался с тобой, помог ей, пока еще не поздно. Но я не успел.
— Она ждала от меня помощи? — недоверчиво спросила Рэчел внезапно охрипшим голосом, за что немедленно себя отругала.
Бобби Рей кивнул.
— Она говорила, ты единственная, кто может ей помочь.
— А я не помогла. Не приехала вовремя.
Бобби Рей покачал головой.
— Теперь уже слишком поздно. Оставь все как есть. Люк слишком сильный, тебе с ним не справиться. Уезжай отсюда, пока можешь.
— Но…
Он исчез прежде, чем она успела закончить. Прежде чем успела сказать, что не сдастся, не может это так оставить, не может просто забыть, что ее мать убили.