Бунша. Если только я действовал, то в состоянии рассеянности…
Рейн. Довольно! Неважно!
Милославский. Эх! Вкладывай ключик, летим сегодня!
Рейн. «Вкладывай ключик»! Погодите, дорогие мои. Это не так просто. Надо отлить пластинки с этим же шифром.
Милославский. Это минутное дело…
Бунша. Я понимаю, ежели бы в старом жилете, но как же он перепрыгнул в новый?..
Милославский. Да ну тебя, в самом деле!
Рейн. И вот что, если вы хотите действительно, чтобы я перевез вас обратно, ни одной живой душе вы не скажете ни слова о том, что нашелся ключик.
Милославский. Товарищ Рейн! (Бунше.) Ты усвоил, что тебе сказано? Ну, смотри у меня.
Рейн. Ко мне идут. Вот что. Вы идите, погуляйте.
Входит Аврора.
Аврора. А, какая милая компания!
Милославский. Мое почтение, Аврора Радаманова.
Аврора (Бунше). А вы что ж не здороваетесь? А? Неудобно, а?
Бунша. Здравствуйте, я стараюсь разобраться в одном вопросе… Да я ничего не говорю!
Милославский. Ох, наделает он бед!..
Рейн. Поручаю вам его…
Милославский. Будьте благонадежны, он не пикнет!.. (Авроре.) Чрезвычайно приятно было бы посидеть с вами, но, к сожалению, некоторые дела. (Бунше.) Идем, все равно ты ни до чего не додумаешься! (Рейну.) Только уж вы, пожалуйста, работайте, а не отвлекайтесь в сторону.
Рейн. Это что за указания такие?
Милославский. Ничего, ничего, ничего… (Авроре.) До приятного свидания! (Бунше.) Ну!.. (Уходит с Буншей.)
Рейн. Аврора! (Обнимает ее.)
Милославский (выглянув). Я же просил вас, Женюша, работайте, не отвлекайтесь. Пардон, мадемуазель! Ушел, ушел. Проверил и ушел! (Скрывается.)
Аврора. Изумительная пара! Одни? Ты знаешь, третий день я не могу остаться наедине с тобой…
Рейн. У тебя монгольские глаза!
Аврора. Ты дурак! (Целуются.)
Дуэт Рейна и Авроры.
Звонок.
Да. (Рейну.) Отец. (По аппарату.) Хорошо, я уйду. Ты можешь с ним поговорить. (Уходит.)
Радаманов. Извините, Рейн, что я прервал вашу беседу с Авророй. Но дело мое крайней важности.
Рейн. Я слушаю вас.
Радаманов. Вот в чем дело. Я только что с заседания Совета Народных Комиссаров.
Рейн. Слушаю.
Радаманов. Заседание это было целиком посвящено вам.
Рейн. Слушаю.
Радаманов. Вот что мы постановили. Признать за вашим изобретением не государственное значение, а сверхгосударственное. Вас самих постановлено считать человеком гениальных способностей и в силу этого поставить вас в условия исключительные. В такие условия мы ставим, лиц, польза которых для блага человечества не укладывается ни в какие нормы. Другими словами говоря, ваши потребности будут удовлетворены полностью и желания ваши будут исполняться полностью. Вот все, что я хотел вам сообщить. При этом еще добавлю, что я поздравляю вас.
Рейн. Прошу вас передать Совету мою признательность.
Радаманов. Мне хотелось бы знать, Рейн, что вы сообщите мне.
Рейн. Я польщен и прошу передать…
Пауза.
Радаманов. И это все?
Рейн. Право, не знаю, что еще сказать…
Радаманов. Рейн! Я никак не ожидал этого от вас. Ну что ж, мне придется вам помочь. Вы должны были ответить мне так: «Я благодарю государство и прошу немедленно принять мое изобретение и работу над ним под контроль».
Рейн. Как? Меня будут контролировать?
Радаманов. Голубчик, прошу вас помыслить, могло ли это быть иначе?
Рейн. Я начинаю понимать. Скажите: если я восстановлю машину…
Радаманов. Я не сомневаюсь в этом…
Рейн. …я буду иметь право совершать на ней полеты самостоятельно?
Радаманов. Ни в каком случае, мой дорогой и очень ценимый нами человек.
Рейн. Нарком Радаманов, все ясно мне. Прошу вас, вот моя машина. Сам же я лягу на диван и шагу не сделаю к ней, пока возле нее будет хоть один контролер.
Радаманов. Не сердитесь на меня. Вы рассуждаете как дитя. Мыслимо ли, чтобы человек, совершивший то, что совершили вы, лег на диван. Ну, вы ляжете и… умрете, как я понимаю. Так, что ли?