Не смотри, что родом он египтянин. Обращению с восковыми и масляными красками учился у живописцев эллинской Кирены. После же отважно грабил языческие проклятые погребения у египетского пустынного Лабиринта, доказывая, у кого и когда хитромудрые греки позаимствовали живописное художество.
— Радости тебе и блаженства, преподобнейший Аврелий! Но нижайше прошу дозволения не согласиться с твоим досточтимым, но в корне ошибочном мнением о театральном миметическом ремесле. Идеальное подражание жизни и благочестивые анагнорисы очищают людские души от плотской скверны. Ибо катарсис…
— Потом, потом, изложишь твои гистрионические соображения, мой красноречивый Апеллес Такем Магонион — отмахнулся от египтянина хозяин. — Прежде бери, чего тебе приглянулось из еды, наливай до края чашу любого вина и плотно насыщайся. Не то Аврелий нехорошо подумает, будто я тебя голодом морю. Или того хуже: мол, не ест, не пьет, истинно в нем бес.
Евангельскому увещеванию египтянин-вольноотпущенник охотно подчинился. Тогда вперед выступил грек с глубоким церемонным поклоном и длинным свитком в руке.
— Святейший иерарх Аурелиос! Не откажи нам в великой милости, дабы принять в дар нашу «Краткую историю и полную географию Африки». Ибо мы, пунийцы, некогда совершили кругосветное путешествие по приказу египетского фараона… — начал было углубляться в историю Полигистор, но вовремя спохватился, — так прими этот кcениолум, святейший, с небольшим нашим дополнением «Знаменитые мужи Нумидии». Ведь тот, чье имя наш список открывает, достоин безусловно гораздо большего почета…
Чувствовалось, что неимоверно лестный подарок, под стать всему остальному, включая само появление достохвального гостя в Ферродике, изобретательно подготовил и обустроил гостеприимный хозяин-демиург Флакк Секстиллиан Магон. Он же и распорядился:
— Расскажи, мой проницательный Полигистор Тавтал Магонион, будь любезен, чего там тебе удалось разузнать о происхождении достопочтенных куриалов из фамилии нумидийских Августинов.
— Увы, нам, увы, мой игемон Флакк! Весьма и весьма недостаточно для достойного прославления известнейшего и выдающегося содеятеля Церкви Христовой в западноримской Африке.
Если основываться на когномене, святейший прелатус Аврелий, — перешел на латынь ученый пунийский грек, — твое патримониальное наследие берет начало от одного из гетульских отпущенников кесаря Октавиана Августа.
Как известно, принцепс Октавиан повсюду скупал маленьких красивых мальчиков-рабов, чтобы в их простодушном обществе за немудрящей игрой в камешки или в чет-нечет отдыхать от державных забот. О каких-либо посягательствах на их невинность римские историки единомысленно чего-либо предосудительного не сообщают, в отличие от сведений о мерзких забавах с малолетними спинтриями его наследника кесаря Тиверия.
Личные рабы принцепса Октавиана Августа, как правило, получали хорошее образование, и в дальнейшем немалое их число занимало видные дворцовые должности и административные посты в канцелярии империума.
Предполагаю, некий кесарский отпущенник Августин вернулся на родину в Гетулию и затем поселился в проконсульском Картаге. Поскольку ставшая в течение веков нумидийской фамилия Августинов там также насчитывает несколько ветвей, среди которых имеются многоуважаемые куриалы и декемвиры.
В истории города Картага, который готские варвары именуют Карфагеном, многие гетулийцы, например…
— Благодарю тебя, мой Полигистор, — предусмотрительно прервал историка-логографа хозяин и прищурил левый глаз на домашнего художника. И тот его не замедлил уразуметь.
— Думается, Флакк, мне пора начать делать углем наброски для иконографики нашего святейшего и славнейшего гостя из Гиппона.
— Ничего не попишешь, прелатус Аврелий, — подчеркнуто безразлично пожал плечами патрон Флакк, — Апеллесовой черте должно следовать во всякое время, когда Бог ниспосылает вдохновение малым творцам-демиургам от мира телесного.
В это же время мне было бы желательно рассудить о некоторых печальных делах и грустных обстоятельствах, каким я обязан нашему радостному знакомству. Впору нам открыто поговорить о твоей, думаю, душеполезной, изгоняющей скверну епископальной миссии в Ферродику.
Мои верные агенты и секретари Полигистор и Апеллес обо всех наших таинственных рудничных пертурбациях и рекогнициях прекрасно осведомлены, однако им тоже станет нелишним, ибо этого требует дело, повторно выслушать мое познание нашей с тобой сквернейшей проблемы, мой высокочтимый прелатус Аврелий Патрикиан Августин из Гиппо Регия.