Ничему не обученный, ничего не умеющий – учился Крогер весьма средне, – молодой человек не имел в то же время ни малейшего желания тратить свои лучшие годы на нудную работу в какой-нибудь фирме или другой конторе, пытаясь пробиться наверх. Одним словом, Крогер все время раздумывал, чем бы ему заняться.
Поскольку теперь Брилл лучше освоился в жизни, он познакомился с неким приятным, щегольски одетым джентльменом, по имени Рэнди Сквайрз, он же Сквайрз Дейнджерфилд, он же Дэн Резник. Этот очень удачливый мошенник был, судя по всему, всегда при деньгах, и на руке у него всегда висела красивая бабенка.
Крогер интуитивно почувствовал, что Сквайрз может разрешить все его трудности, и принялся активно добиваться его дружбы; Сквайрз же, польщенный интересом молодого человека и чувствуя, что Крогер – прирожденный мошенник, ввел его в свой «бизнес». Он читал Бриллу, если можно так выразиться, лекции о человеческой природе, о человеческих слабостях и легковерии.
Крогер оказался способным учеником, и первая совместная операция, которую они разработали вместе со Сквайрзом, была тщательно обдуманным надувательством миссис Хэскинз, приятной богатой вдовы, которую Крогер осчастливливал до этого целый год. План заключался в том, что они убедили миссис Хэскинз купить украденные с этой целью бриллианты, на самом деле – стразы, искусную подделку. Это успешное надувательство принесло каждому из них по нескольку тысяч долларов, и немедленно после ее осуществления и Крогеру, и Сквайрзу пришлось уехать из города.
Они отправились в Чикаго, где им удалось осуществить еще один, еще более успешный план, и Крогер убедился, что наконец-то нашел свою нишу в жизни – занятие, которое в точности соответствует его дарованиям.
Он любил свою «работу», потому что в ней соединилось все, чему учила его мать, – игнорирование реальности ради воображаемой жизни, наслаждение лучшим, что есть в мире, в том числе и тем, что теперь он сам был хозяином своей судьбы. Именно он дергал за ниточки, заставляя все приходить в движение; и он мстил миру, который так жестоко обращался с его матерью, отказавшись признать ее особые достоинства. Такой образ жизни был идеалом Брилла Крогера.
Пять лет Крогер работал со Сквайрзом. Пять великих лет, наполненных ослепительным блеском и пышностью, деньгами, женщинами и успехом. А потом, темной декабрьской ночью, Сквайрза застали на «месте преступления» с женой очередной предполагаемой жертвы их совместной аферы. Предполагаемая жертва, то есть муж, оказался прекрасным стрелком, и кровь Сквайрза залила всю атласную сорочку жены, впавшей в истерику. Крогер, сильно потрясенный, немедленно покинул город.
Однако это была всего лишь незначительная неудача. Крогеру не хватало Сквайрза, но он чувствовал, что период ученичества для него закончился, и теперь был готов работать самостоятельно. Он сомневался, стоит ли ему искать нового партнера, и вынашивал такие планы, которые мог бы осуществить в одиночку. Вскоре дело у него пошло гораздо лучше, чем при совместной работе со Сквайрзом.
Так продолжалось несколько лет, пока Крогер не узнал об объявлении войны с Испанией и о посылке войска в район Тампы. Тогда он понял, что все предыдущие его «дела» были лишь прологом. Его охватила знакомая дрожь, как бывало всегда, когда он создавал новый план. Прибытие войска должно было сильно оживить деловую активность в Тампе, привлечь туда деньги и одновременно создать там большую неразбериху. Прекрасная обстановка для предприимчивого человека, заинтересованного в быстрых деньгах.
Поскольку в деятельности Крогера как раз был перерыв, он сел на поезд и приехал в Тампу через день после появления первых подразделений.
Расположившись в шикарном и удобном отеле «Залив Тампа», он тут же принялся заводить знакомства среди наиболее влиятельных бизнесменов; а потом, узнав о существовании Айбор-Сити, этого города в городе, он расширил свои планы, решив включить в них и кубинскую общину.
План его был прост, такими обычно и бывают лучшие планы. Он собирался устроить благотворительный бал, или, скорее, два благотворительных бала: один – собственно в Тампе, другой – в Айбор-Сити, с целью якобы собрать средства на военные нужды, для помощи солдатам, на помощь Красному Кресту для покупки медикаментов. Бал устраивался в кредит, все расходы, конечно, должны были оплачиваться из взносов на следующий день после бала. Однако на следующий после бала день жителям города предстояло обнаружить, что и он, и денежки исчезли.
И все шло пока так, как он задумал. Он установил контакты, уговорил местных бизнесменов и лавочников поставить бесплатно товары и услуги, и теперь оставалось только назначить день и очаровать нескольких красивых дам, чтобы часть из них согласилась быть официальными хозяйками на этих балах, а другие занялись бы нудной работой – писать и рассылать приглашения.
Большую часть дам для бала в Айбор-Сити Крогер уже завербовал, потому что кубинцы были пылкими патриотами и на них можно было рассчитывать всегда, когда речь шла о вкладе в освобождение их родины от испанского владычества. Они то и дело устраивали благотворительные лотереи, фиесты и вечера среди своих, чтобы собрать деньги на нужды войны. Их было нетрудно убедить, что это пышное мероприятие, на которое будут приглашены сливки кубинского общества, соберет достаточно денег, чтобы оплатить транспортировку и оружие для кубинцев-добровольцев, которые отправятся на Кубу.
Крогер был, честно говоря, поражен щедростью кубинцев, многие из которых уже и без того вкладывали каждую неделю в общее дело дневной заработок. Он не очень-то восхищался этим, считая, что это говорит всего лишь об их легковерии. Для него они были просто легкой добычей, и ему очень хотелось бы, чтобы некубинское население оказалось таким же доверчивым.
Он почти решил спросить банкира Уингейта Мэннинга, не согласится ли его дочь войти в комитет, ведающий приемом гостей. Отцу это польстит, а молодой женщине, с которой он бегло виделся в доме Мэннингов, это не может не понравиться.
Мисс Мэннинг – хорошенькая девчонка, он заметил. На самом деле она напоминала Крогеру мать, как и большинство изящных, хорошеньких, светловолосых женщин, хотя он этого и не осознавал.
У Крогера было одно – среди прочих – странное свойство. Всех женщин он разделял на два класса, на леди и шлюх, и хотя он умел соблазнять и тех, и других, относился он к ним совершенно по-разному. Блондинки были «хорошие», как его мать, и каковым бы ни было их поведение, он считал их настоящими леди. Темноволосые же женщины, напротив, казались ему чувственными и развратными, безотносительно к тому, каковы на самом деле были их характеры. Сам Крогер совершенно не замечал за собой этого свойства и не признался бы в нем, если бы кто-то обратил его, Крогера, внимание на это свойство. Также ему не казалось странным, что он относил свою мать к «хорошим» женщинам, хотя та многие годы поддерживала их существование, получая помощь от мужчин, с которыми спала.
Докурив сигару, Крогер отшвырнул окурок и вошел в отель. Да, завтра он поговорит с Уингейтом Мэннингом и заодно поинтересуется, не захочет ли его дочь работать в комитете. Четырех недель вполне хватит, чтобы все организовать. В идеале, конечно, хорошо бы иметь немного больше времени, но у Крогера было неприятное предчувствие, что эта война, так внезапно объявленная и так плохо подготовленная, может закончиться в любой момент, а сражения не должны прекратиться до того, как пройдут эти балы.
Значит, у него есть четыре недели. Он должен втолковать самым разным участникам дела, что время не терпит, что деньги нужны именно теперь – это в общем-то соответствовало действительности, – и их патриотический пыл поможет уложиться в нужные сроки.