Лицом он казался очень стар, но, по всей вероятности, седина и глубокие морщины свидетельствовали о тяжелых лишениях и пережитом горе, потому что сам он отнюдь не выглядел дряхлым или изможденным. Сейчас лицо и вся поза человека выражали усердие: он старательно вылавливал из воды рыбу. Должно быть, нарыбачил он уже немало — мешок был почти полон.
Вдруг старик поднял голову и, повернувшись в сторону скал, прислушался. Затем поднялся на ноги, мокрый до пояса, и стал взбираться по каменным глыбам к мрачной расщелине, которая была так высока и широка, что туда смело могло поместиться несколько человек сразу.
Следует заметить, что именно здесь всегда исчезала призрачная фигура старого Вита, так что никем другим человек и не мог быть, ибо никто другой попросту не смог бы попасть в это недоступное, негостеприимное место.
Ярко светила луна. Берег оставался по-прежнему пустынным. Мертвая тишина ночи нарушалась лишь плеском волн.
Но вот старик опять вышел из расщелины и стал спускаться к берегу. Там он взвалил на плечи мешок с рыбой и тем же путем вернулся назад в расщелину.
Заглянув туда, можно было увидеть хитросплетения расходящихся в разные стороны галерей, ходов и пещер. Старик вошел в одну из них — самую большую, напоминающую грот. С ее свода спускались серые причудливые сталактиты. С них постоянно капала вода. Лунный свет проникал неглубоко, стены пещеры терялись во мраке. Судя по всему, она была очень обширна и полностью природного происхождения.
Неровное дно пещеры из все того же известняка было всегда сырым, поскольку во время прилива море постоянно заливало его. Оставалось загадкой, как старый Вит мог обитать здесь? Кроме того, вода постоянно сочилась из боковой расщелины. К этой-то расщелине и направился старик с мешком рыбы за плечами. Оттуда доносились беспрестанные плеск и журчание. Из расщелины открывался вход в другую пещеру, по дну которой стекал к морю быстрый ручеек с прозрачной водой, вполне пригодной для питья. Дальше старику пришлось двигаться вброд. Узкий проход становился все темнее и темнее, но старый Вит, похоже, прекрасно знал дорогу: он быстро шагал вперед и даже не смотрел под ноги.
Ручей делался все глубже, а проход — уже и ниже. К тому же скалистое русло ручья все круче поднималось в гору и было очень скользким. Однако препятствия эти не смущали старика, он смело карабкался дальше.
Ручей вскоре вывел его на поверхность, и он, раздвинув заросли папоротника, оказался в одном из оврагов, густо заросших кустарником и травой.
Овраг этот находился между известковых скал. Склоны его, большей частью голые и пологие снизу, вверху становились почти отвесными.
Овраг, к которому только ему известным путем выбрался старик, был не так крут и глубок, как тот, в который упала Лили, и из него, хотя и с трудом, но можно было выбраться наверх. Для старика это оказалось делом привычным: цепляясь за выступы склона и корни растений, он вскоре достиг поверхности и перевел дух.
Только отсюда можно было определить, что этот сравнительно неглубокий и пологий овраг, по дну которого протекал ручей, находился неподалеку от того места, где погибла Лили.
Старик с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух и в то же время внимательно оглядывался по сторонам. Казалось, он вовсе не хотел попасться кому бы то ни было на глаза. Никто не должен знать, что время от времени он оставляет свое укрытие в неприступных скалах и выходит наверх. Это случалось редко и только тогда, когда возникала крайняя необходимость сходить в город за продуктами. До сих пор ему всегда удавалось оставаться незамеченным.
С мешком за плечами пересек он лес и вышел к дороге, которая полями и лугами вела в город.
Уже светало, когда старый Вит приблизился к цели своего путешествия.
Это был не тот город, где находился суд и куда варбургские рыбаки морем возили рыбу, а небольшой городок в противоположной от Варбурга стороне. Сюда нельзя было попасть морем.
На базарной площади уже собрались крестьяне и торговцы. Они выставили на продажу свои товары.
К одному из них, должно быть, знакомому торговцу, и подошел старик. Он высыпал в чан свою рыбу и получил за это немного денег. Потом, сделав кое-какие покупки, старый Вит двинулся в обратный путь. Он очень спешил, словно боялся опоздать куда-то или как будто кто-то с нетерпением ожидал его в уединенном убежище у подножия скал.
Уже войдя в Варбургский лес, неподалеку от своего жилища, он набрал пучок каких-то трав и охапку хвороста. Сложив все это в мешок, закинул его за плечи и с завидной ловкостью стал спускаться в овраг.
Вскоре он был у ручья, который по дну оврага струился к пещерам и дальше к морю. Положив мешок с хворостом на сухое место, он набрал охапку сучьев и скрылся в пещере.
Там на закопченных камнях он развел огонь, поставил на очаг котелок с ключевой водой, положил в котелок собранные в лесу травы и отправился в соседнюю пещеру.
В глубине ее, где царил полумрак, на небольшом возвышении устроена была импровизированная постель из сухого камыша, а на постели лежала молодая девушка. Старый Вит, осторожно ступая, приблизился к ней и, наклонившись, озабоченно всмотрелся в ее лицо.
Молодая девушка лежала неподвижно, как мертвая. Глаза ее были закрыты, белокурые локоны в беспорядке рассыпались по изголовью. Голову и лицо покрывали глубокие ссадины. Заботливая рука омыла их и постаралась унять кровь, но по временам кровь все-таки сочилась по бледному лицу бедняжки.
В пещере было довольно свежо, и старик укрыл бесчувственную девушку одеялом.
Жизнь в ней еще теплилась, но надеялся ли старый отшельник спасти ее? Надежда оставалась, но очень слабая. Слишком глубоки ссадины и раны, слишком сильны ушибы, слишком много крови она потеряла.
Сознание пока не возвращалось к ней. Шея и руки ее также были покрыты ссадинами и кровоподтеками.
Ни крика, ни стона не вырывалось из побледневших уст бедняжки, лишь слабое, едва заметное дыхание давало знать, что искорка жизни еще тлела в этом молодом теле.
Без чувств, без движения, совсем как мертвая, лежала несчастная на постели.
Само небо послало ей во спасение этого доброго старика, который с отеческой любовью и заботой неутомимо ухаживал за девушкой, делая все от него зависящее, чтобы спасти ее.
Он сменил холодные примочки на ранах девушки, затем вышел в соседнюю пещеру, где горел огонь, и заглянул в котелок, проверяя, готово ли лекарство. Подождав еще некоторое время, он снял котелок с огня и дал отвару остыть, после чего отлил немного темно-зеленой жидкости в плошку с холодной водой. Вернувшись к своей беспомощной пациентке, он принялся осторожно смачивать и промывать полученным бальзамом ее раны.