— Если вы действительно графиня, — сказал Макс, слегка поколебленный ее настойчивостью, — значит, вы должны хорошо знать все, что происходило в замке. Когда умер наш господин и молодая графиня пришла ночью в зал, где стоял гроб с покойным, кого она там застала?
— Вас, одних только вас, — тотчас же ответила Лили.
Макс с удивлением взглянул на нее.
— Да, это так, — сказал он. — Но это могла знать и Мария Рихтер, за которую я скорее готов вас признать. И садовник согласен со мной. Но вот еще случай. В прошлом году заболела старая охотничья собака графа по кличке Нерон. Знаете ли вы, что с ней случилось? Этого никто не может знать, кроме молодой графини.
Взгляды всех присутствующих устремились на Лили. Этот экзамен взволновал многих.
Лили, как и на первый вопрос, ответила без малейшей заминки:
— Бывший помощник садовника Яков хотел бросить собаку в воду с камнем на шее, так как считал, что Нерон уже не поправится. Я увидела это и позвала вас, Макс, чтобы вы отняли у Якова бедное животное и привели ко мне.
— Это верно, — должен был сознаться Макс.
— Но ведь графиня и это могла рассказать Марии Рихтер, — заметил садовник.
— Тоже верно, — со вздохом сказал Макс.
— Итак, вы остаетесь при своем убеждении, что это не графиня Варбург? — спросил председатель.
— Да, остаюсь, — отвечал Макс.
— И я, — подтвердил кучер.
— И я, — заключил садовник.
Допрос этой группы свидетелей был окончен. Их показания произвели большое впечатление, особенно на Лили. Она находилась в неописуемом волнении. Такой поворот событий явился для нее полнейшей неожиданностью. Если эти люди, среди которых прошло ее детство, не верили ей, то как можно было ожидать, что ей смогут поверить другие, посторонние люди?
Ею овладело отчаяние. Ее не хотят признать. Кто же она тогда? Неужели она до такой степени изменилась, что ее стало невозможно узнать?
И вот, наконец, в качестве свидетеля выступил фон Митнахт.
При виде этого человека Лили вздрогнула всем телом. Все ужасы той роковой ночи вновь предстали перед ней во всей своей страшной действительности. Это был тот человек, который столкнул ее в пропасть, чье лицо в последний миг озарило вспышкой молнии…
Фон Митнахт по обыкновению был элегантно одет и всем своим видом старался показать, что он выше подобных обвинений.
Поклонившись суду, он принял спокойную позу человека, готового отвечать на любые вопросы.
— Вы управляющий замком Варбург? — спросил его председатель после обычных вопросов об имени, возрасте и других формальностей. — Как давно вы живете в замке?
— Уже пять лет. Пять лет назад покойный граф назначил меня на эту должность и дал мне тысячу талеров жалованья и квартиру. Покойный граф питал ко мне полное доверие.
— Вы женаты?
— Нет, и никогда не был.
— До получения места графского управляющего вы вели довольно подвижную жизнь. Расскажите нам о ней — вкратце.
— Не знаю, чем суду может быть полезна история моей жизни, — отвечал Митнахт, — но я охотно исполню ваше требование. Мои родители умерли очень рано, оставив меня без всяких средств к существованию. Я служил тогда офицером и, не в состоянии содержать себя, как того требовало мое положение, вынужден был подать в отставку.
— Давно это произошло?
Фон Митнахт на минуту задумался.
— Около двадцати пяти лет назад, — сказал он наконец.
— И чем вы жили, оказавшись без средств к существованию?
— Принимал участие в роли наемника во многих войнах. Был в чине капитана в иностранном легионе, который сформировали англичане на Гельголанде во время Крымской кампании. Сражался в Мексике за несчастного императора Максимилиана. Служил в папских войсках.
— Вам пришлось скрываться лет десять назад. Что послужило причиной тому?
— Это было в Париже. Во время ссоры я неосторожно применил оружие и был вынужден скрыться, чтобы избежать преследования.
— Где вы жили после этого?
— В Лондоне, затем в Вене — до тех пор, пока не поступил управляющим в Варбург, где, смею надеяться, заслужил доверие владельцев.
— Вы показали на следствии, что не можете признать эту особу за графиню Варбург. Остаетесь ли вы при своем мнении?
— Милостивые государи, — сказал, повысив голос, Митнахт. — Моя честь, на которой раньше не было ни малейшего пятнышка, затронута легкомысленным или умышленно ложным обвинением, которое предъявляет мне эта девушка. Со мной подобное случается первый раз в жизни, поэтому-то я и потребовал, чтобы суд разъяснил это дело. Когда в городе пронесся слух, что найдена некая особа, называющая себя молодой графиней, моя госпожа, графиня Варбург, несмотря на всю нелепость этого слуха, ухватилась за него, как за последнюю надежду. И что же она нашла? Всего лишь постыдный обман. Я могу только повторить слова графини: эта девушка мне совершенно незнакома.
— Где вы находились в воскресенье вечером, когда было совершено преступление?
— В своей комнате, в замке. Это может засвидетельствовать конюх, приходивший ко мне за распоряжениями наутро, как раз перед началом грозы. На следующий день графиня чуть свет послала за мной и поручила отыскать ее падчерицу. Я сам принимал участие в поисках, о результатах которых вы уже знаете.
Председатель обратился к Лили.
— Вы по-прежнему утверждаете, что узнали в ту ночь господина Митнахта?
— Да, — отвечала Лили. — Губерт невиновен. Чтобы фон Митнахт ни говорил, настоящий преступник — он. Я хорошо видела его лицо?
— Знаете ли вы какой-нибудь повод к преступлению? Имел ли фон Митнахт причины ненавидеть вас или что-нибудь подобное?
— Нет, я не знаю таких причин. Он всегда был внимателен со мной и любезен.
— Я хорошо знал молодую графиню, — сказал Митнахт на очередной вопрос председателя, — и все более и более убеждаюсь, что это — обман. Говоря, что эта девушка мне незнакома, я был не совсем точен. Это не графиня Лили, но ее молочная сестра Мария Рихтер. Ее внезапный отъезд был лишь отводом глаз. Желая завладеть богатым наследством покойной, она решила разыграть роль воскресшей Лили, тем более что некоторое сходство между ними всегда наблюдалось. Посудите сами, может ли быть, чтобы человек, упавший в пропасть и пролежавший там без чувств две недели, смог добраться до города, позвонить у дверей доктора и тут же полумертвым свалиться на скамью? Во всем этом нет и намека на правдоподобие.
— Но кто же я тогда?! — вскричала в отчаянии девушка, видя, что слова Митнахта произвели впечатление на присяжных. — Почему же мне никто не хочет поверить? Я прошу, по крайней мере, чтобы были вызваны в качестве свидетелей доктор Гаген и асессор Вильденфельс.