Они быстренько обсудили свои действия, понимая друг друга с полуслова. Бежан согласился с мнением Гурского, только подчеркнул, что острые углы следует обходить. Убийство носило политический характер, оба в этом не сомневались, и все странные обстоятельства призваны запутать следствие. Они пока еще не знали, прикроют убийцу сверху или нет. Тем не менее и Бежан, и Гурский сразу решили, что розыск проведут на совесть, самим интересно. Да и узнать кое-что новенькое насчет текущей расстановки сил на политической арене не помешает.
— И давай-ка сразу бери быка за рога, — безжалостно приказал шеф. Ну это было явно лишнее.
Гурский, понятное дело, был переполнен впечатлениями. Разве мог он отправиться домой? Энергия била ключом, он рвался в бой.
На данный момент в его распоряжении был единственный свидетель, давно доказавший, что ему можно полностью доверять. Гурский припомнил, что пани Хмелевская собиралась до двенадцати ночи ждать подругу, которая должна приехать за своими документами. Значит, наверняка еще не спит. Звонить не стоит, лучше заявиться незваным гостем...
* * *
— Проходите, пожалуйста, — любезно встретила я Гурского.
Меня снедало любопытство. Часы показывали одиннадцать двадцать пять.
— Так вы уже на месте, сударыня? — Роберт глянул на Мартусю. — А ведь до двенадцати еще далеко.
— Был поезд, — принялась оправдываться та, — который уходил раньше, и я успела на него в последнюю секунду. Извините, пожалуйста. Мне удалиться?
Гурский махнул рукой:
— Не надо. Кто его знает, может, и вы пригодитесь.
Я вскипятила чайник и заварила чай. Этот невинный напиток можно употреблять даже в рабочие часы. Гурский сел за неубранный стол.
— А теперь, когда нас никто не слышит, — произнес он таким тоном, будто Мартуся неожиданно перестала существовать или оглохла, — могу вам сказать, что у меня и впрямь были опасения. В конце концов, однажды вы могли начать свой индивидуальный террор... Тем более что я опознал потерпевшего. А какого вы о нем мнения, мне известно давным-давно. Я прямо не знал, что мне делать, дурачком прикинулся. Однако следы указывают на...
Гурский остановился, откашлялся и будто впервые заметил, что в комнате находится еще один человек.
— Я, можно сказать, выдаю служебную тайну. Только тайны наши вам и так известны гораздо лучше, чем мне. Я говорю о соседке. Ее показания, время мы проверили, исключают ваше участие в преступлении. Незадолго до того, за полчаса, может, минут за сорок пять, к ней заглянула Бучинская. Интересовалась, где ее бывший муж. Позже соседка слышала, как вы пришли и звонили в дверь. Стены там толстые, но эта змея любит подслушивать. Потом раздался звон ключей, и она подумала, что вернулся сосед...
— И сам себе позвонил? — заметила Мартуся.
— Очень хороший вопрос, — похвалил Гурский. — Но во-первых, она была в бешенстве и не обращала внимания на такие тонкости, во-вторых, между звонком в дверь и звоном ключей прошло какое-то время...
На этот раз Гурского перебила я:
— Я очень долго искала эти ключи. Они были на дне сумочки, в самом низу.
— А она подумала, что это сосед вернулся, и помчалась лаяться. Она ненавидит его жену. «Не дам здесь заправлять какой-то вертихвостке» — это ее слова. Из чего я делаю вывод, что супруга пана Бучинского ведет себя, как правило, бестактно. Соседка хотела потребовать, чтобы эти визиты прекратились. Странно, правда? А вам ничего не известно на этот счет?
Я задумалась.
Навещая пана Теодора, я видела эту соседку раза два. Зато жену его имела честь лицезреть неоднократно. А уж слухи...
— Хорошо, скажу, — решилась я. — Пан Бучинский, как джентльмен, дурного слова ни о ком не вымолвит. Что до других людей, то никто полицейскому правды не расскажет. Мало ли что. Наболтать с три короба может разве что женщина, однако женщин в этом деле раз, два — и обчелся. Ева не выносила конкуренции. Соседку вы видели. Прямо королева красоты. Пугало с претензиями. Ева же не только молода и красива, но и чертовски сексуальна. Мне-то на ее сексуальность плевать, но оценить я в состоянии. Поговаривают, что муж нашей дорогой соседки оказывал знаки внимания не жене, а красавице Еве. И двери ей распахивал, и объятия, и вился перед ней мелким бесом. А жену трясет от этого как в лихорадке. После развода Бучинских у нее прямо от сердца отлегло. Как же, Ева с глаз долой, муж — в лоно семьи. Только черта лысого. Вертихвостка никуда не делась (зато разум у мужа пропал безвозвратно), так и крутится под носом, разговорчики разговаривает, помощи требует. Словом, настоящая эгоцентристка, мир существует исключительно для ее удовольствия.