— Хорошо, что нет отделений для кредитных карточек, — слабым голосом пробормотала Мартуся. — Если бы кредитки пропали, вот бы ты понервничала... А что же у меня тогда украли в Кракове?!!
— Все остальное. Спрячь свою мошну, не то опять перепутаем.
Мартуся схватила свой бумажник, заглянула в него пару раз, прижала к груди и лихорадочно огляделась в поисках сумки.
— Косметика... Визитки... — бормотала она.- Записная книжка... сигареты... зажигалки... Ключи Януша! Старые, он как раз поменял замки... Очки, шариковые ручки, кошелек... В нем-то и было всего десять злотых с мелочью, я за бензин расплачивалась... Банка пива! Вот гады! Платочки, много платочков... Не знаю, что еще...
— А твои ключи?
— Лежали в кармане. Ключи от машины тоже...
— Тогда, считай, повезло. Однако что-то такое похожее на бумажник ты тогда цапнула со стола у меня на глазах. Что это было? Фотографии, наверное?
— Получается, так. И что теперь?
— А ничего. Фотографии придется, конечно, разобрать.
— Прямо сейчас?
— Ну уж нет.
Я засунула в сумку спасенное сокровище и бережно повесила ее на спинку стула. На столе теперь лежали только конверты с фотоснимками. Мартуся тем временем носилась со своим бумажником как дурень с писаной торбой, все соображала, куда бы его пристроить.
Гурский терпеливо ожидал окончания наших манипуляций.
— Даже и не знаю, благодарен ли я вам, как вы мне, — задумчиво произнес он. — Очень в этом сомневаюсь... Впрочем, нет, беру свои слова обратно. Примите мою благодарность.
— За что? — удивилась я.
— За это дурно пахнущее дело. Я бы не взялся за него, если бы не путаница с вашими документами, уж нашел бы кому поручить расследование. Только вы бы сейчас бегали по учреждениям, и черт знает, что бы из всего этого вышло...
Все еще удивленная, я изобразила раскаяние.
— Может быть, нам следует поговорить в другой раз, вдвоем, с глазу на глаз? Со значением добавил Гурский. — Но это потом, когда я разгребу немного весь этот бедлам. Пока же вы могли бы мне назвать имена людей, которым покойный, по слухам, сумел немало крови попортить...
Это и я могу! — с энтузиазмом вызвалась Мартуся. — У меня даже лучше получится, чем у Иоанны. Она же не знает этих людей ни по фамилии, ни в лицо. А я знаю.
— Охотно выслушаю вас обеих. Тем более что официально никто на эту тему и словечка не скажет. Ни за какие деньги. Видите, я ничего не записываю, никаких протоколов не веду. У нас светская беседа. Почему бы не поговорить о сплетнях, инсинуациях, оскорблениях и клевете? Да и вы можете расспросить меня о том о сем...
* * *
— В этот раз — никакого частного расследования, — решительно заявила я Мартусе сразу после ухода Гурского.
Мартуся удивилась. И даже возмутилась:
— Да ты что? Почему? Такой чудесный труп, к тому же ты едва на него не наступила!
— Да хоть бы краковяк на нем сплясала. Не желаю влезать в эту историю. Еще, не дай бог, обнаружу что-нибудь и выведу их на преступника. Сволочь убийца или нет, но дело он сделал полезное.
Выуживая из миски остатки бобов, Мартуся косилась на фотосвалку.
— Ладно, — согласилась она. — Но если убийца сам из той же шатии-братии, что и труп? Ты тогда и этому симпатичному полицейскому помогла бы, и сама удовольствие получила. Кстати, будь у него борода, я бы точно не устояла!
— Оно и к лучшему, что бороды нет.
— Нет, какая ты все-таки зануда! Впрочем, ты права: без бороды ему лучше. А что это у вас за секреты, а? Думаешь, я слепая идиотка? Прямо заговорщики какие-то!
Я вздохнула:
— Да какие там заговорщики! Ни он, ни я ни хрена не знаем, так что скрывать нам друг от друга нечего...
Нечего, говоришь? А как же наши бумаги, о которых я умолчала? Интересно, как они там? Целы ли? Вдруг пану Теодору стукнет в голову разобрать их, еще сотрет все отпечатки. Или домработница в приступе рвения полезет на шкаф...
— Кстати, он действительно ничего не сказал! — бунтовала Мартуся. — Я целый вечер провела со следователем и все равно ни бельмеса не понимаю! Он от меня узнал больше, чем я от него! Послушай, если уж я здесь, сделай мне любезность, а?
— Какую любезность? — рассеянно спросила я.
Надо бы позвонить пану Теодору, предупредить о своих опасениях. Только поздно уже, второй час ночи, наверное, спит. А может, полиция еще там?
Мартуся ткнула пальцем в фотографии:
— Вот какую. Разреши мне прибраться. Сколько они еще будут здесь валяться? Да и не мешало бы разобраться со снимками, которые у меня украли. Если у тебя остались негативы, то я их разыщу!