— Да-да, пани Идалия, огромное спасибо, я все это учту, премного благодарен...
— А если полиция спросит, чего говорить-то?
— Расскажите им все как есть. Скрывать нечего. Я... я... я еще все проверю, а вы... вам бы во все это лучше не вмешиваться.
— Это уж как пожелаете.
— Большое спасибо.
— Не за что. Я-то на вашей стороне. А вы (это мне), вот вы здесь молились давеча... ну когда у трупа сидели. Вы на чьей стороне?
Я заверила, что на нужной стороне, и соседка ретировалась. Я посмотрела на пана Теодора:
— Ну вы даете...
Теодор прочистил горло, покашлял, покрутился у столика, заглянул в кофеварку, пролил на брюки остатки кофе из чашечки, наконец, взялся за крышку бара и достал коньяк и рюмки. Было ясно, что по крайней мере до завтра ничего вразумительного он произнести не сможет.
— Пан Теодор, дорогой, — подбодрила я его, — я не буду цепляться и тянуть из вас душу. Но кто-то же замочил Тупня у вас в доме. На первый взгляд у вашей соседки неплохие дедуктивные способности. Мне-то все равно, есть у вас невеста или нет, да будь их хоть сотня...
Пан Теодор покрутил головой, поперхал и выпил коньячку. Как человек воспитанный, он налил и мне. Я успела подумать, что, пожалуй, лучше ездить к нему исключительно на такси.
— Но ваша дама, если она действительно побывала здесь, вполне могла заметить Еву. И пройти через сад, просто чтобы с ней не встречаться...
— Нет, — решительно объявил пан Теодор.
Ну говори же, говори!
— Что «нет»?
— Это была не Алинка.
— Понятно. Ее зовут Алинка. Почему же это была не она?
— Она не могла... Она улетела...
Оживленной беседы явно не получалось.
— В каком смысле улетела?
— На самолете.
— На самолете, чудненько. А куда, можно спросить?
— В Канаду.
— Когда?
— Накануне. То есть позавчера. Я сам отвез ее в аэропорт.
— И видели, как она садилась в самолет?
Теодор энергично закивал и сделал еще глоток.
— А отлета вы дождались?
Еще более энергичный кивок.
Значит, в Канаду. Что ж, подозрения отпадают. Лондон, Париж, Копенгаген — можно обернуться за один день. Из Канады не успеть. Хотя... при большом желании... Не покидая аэропорт, сразу же пересесть на самолет в обратную сторону... Взглянуть бы на расписание.
— В Калгари, — неожиданно добавил Теодор, как бы отгадав мои нечистые мысли.
Калгари. Если смотреть на карту, это в левой части Канады. Еще несколько часов полета. Кроме того, пересадка.
Но я не сдалась.
— И она долетела до места?
— Долетела.
— Откуда вы знаете?
— Она мне оттуда позвонила.
— Вы уверены, что оттуда?
— А как же? Алинка сказала, что долетела благополучно. Опоздала, правда, очень долго ждала пересадки в Монреале.
Можно позвонить из Сохачева и заявить, что ты в Нагасаки. Даже если она вылетела из Варшавы... Какая-нибудь промежуточная посадка, где-нибудь в Париже, Лондоне, Амстердаме...
А ведь я кое до чего докопалась. Главное, не ошибиться. Ведь это не Ева собиралась вступить в брак, а пан Теодор! Дрянь дело. Пан Теодор втюрился в Алинку, Ева догадалась и решила по-быстрому срубить денег на его влюбленности. Если уж ему так невтерпеж, он пойдет на дополнительные уступки, но надо держать все под контролем. Пусть раскошеливается... Ладно. Только какое это имеет отношение к Тупню? Кто она вообще, эта Алинка? Может, жена покойного, то есть вдова? Уж тогда Ева не упустит случая и займется шантажом. Но если Алинка на самом деле улетела и долетела... не мешало бы это проверить.
Ах да, кто у нас ведет расследование? Пусть полиция проверяет. Вдова или не вдова, неважно. Пан Теодор должен ей позвонить. Надо уговорить его. Вдруг все-таки именно Алинка копошилась в садике? А если не она? Кто же тогда?
— Пан Теодор, дело серьезное. Сосредоточьтесь. Кто бы ни проходил через ваш садик, ясно, что в дом он вошел через террасу. Я знаю, вы человек рассеянный и обычно о дверях забываете, но сейчас не середина лета, и двери, как правило, закрыты. Так что там было с задвижками?
Мысль о том, что Алинка сейчас далеко, явно принесла пану Теодору немалое облегчение.
— Вы меня уже об этом спрашивали, — произнес он с упреком. — И полиция тоже.
— Я помню. Но тогда все были на нервах. Сейчас вы можете спокойно пораскинуть мозгами, вспомнить, когда в последний раз пользовались дверью, когда вы ее открывали, выходили на террасу... Ну же. У меня такие же задвижки, и я без нужды их не дергаю.
Пан Теодор послушно напрягся.
— Все равно не знаю. Я часто открываю двери на террасу, люблю свежий воздух. И на задвижки обычно не закрываю, так, прихлопну и все.