В восемнадцать часов в квартиру вошла Хмелевская и обнаружила тело. Тупень был мертв уже как минимум полчаса, о чем свидетельствовало состояние трупа.
— Всего получается один час и пять минут, в это время там могло происходить что угодно, — заметил Бежан.
— На самом деле отрезок короче, — возразил Гурский. — Если принять, что после убийства прошло минимум полчаса, то у нас останется тридцать пять минут. Не меньше двух минут ушло на то, чтобы войти в дом. Я открывал дверь на террасу. Там надо неплохо потрудиться, ручка заедает. Но как ни крути, получается, что неизвестная женщина была свидетелем преступления. И убийца закрыл за ней дверь...
— Или же она ушла, когда жертва еще была жива.
— Во всяком случае, она знает, кто там был...
— Вовсе не обязательно. Убийца мог прийти после ее ухода. Следы обуви никуда не годятся. А вдруг он вошел обычным путем, через входную дверь?
Гурский чуть не застонал.
— Вот черт! В прихожей все затоптали, а потом домработница потрудилась. Надо было опечатать дом, впустить одних экспертов. Не мучь меня, это мое упущение!
— А жена...
— Чья жена?
— Покойного. Убиенного. Госпожа министерша. Что-то о ней ничего не слышно.
— Похоже, — ответил Гурский, немного помолчав, — никто не знает, где она. Кажется, муж как таковой ее уже давно не интересует. Она то ли на курорте, то ли обустраивает летнюю резиденцию где-то в Бретани. И как прикажете добираться? Словом...
— Секундочку, — прервал его Бежан, — а что это за Алина Яворская? Кто такая? Знакомая? Подруга жены? Любовница?
— Не совсем. Скорее будущая невеста. Бучинский новый роман не афиширует, побаивается своей бывшей, но вроде бы намерен жениться. Мне так показалось, а он не отрицал.
— Чем она занимается?
— Ландшафтный дизайнер. Кустики всякие, деревца... По договорам с проектными организациями. Не замужем, в Канаде имеется сестра. У меня пока не было времени ею заняться. Бучинский заявил, что она улетела в Канаду накануне убийства.
— А бывшая жена Бучинского?
— Ее тоже нигде нет.
— Эпидемия, что ли? — кисло спросил Бежан. — Групповой побег супружниц?
— Если и так, то каждая побежала в свою сторону. Еще вот что, мы идентифицировали отпечатки пальцев только трех женщин: Хмелевской, соседки и домработницы. Что касается оставшихся двух дам, то мы даже не знаем, где чьи отпечатки. С мотивом преступления тоже не клеится. Ни одна из дам ничего общего с политикой не имеет. И это идиотство тоже в дамский образ не вписывается: мусорный пакет на шкафу, резиновые сапоги...
— Полагалось бы произвести обыск в резиденциях и на рабочем месте убитого, — сказал Бежан.
— В резиденциях! — с горечью отозвался Гурский. — Впрочем, если жены или иных родственников нет, то, может, Войчеховский все-таки выдаст ордер?..
— Это вряд ли.
— Один-единственный ордерок! Позвоню-ка я ему!
Гурский рывком достал из кармана мобильный телефон. На экране мигал значок, что на автоответчике есть сообщение. Роберт прослушал его и вскочил с места.
— Чертова баба, не сказала, когда звонила! Я туда!
— Куда это? — спросил Бежан, также поднимаясь.
— Хмелевская! Кажется, лед тронулся!
* * *
Минуты четыре я рассматривала ворота, а потом задумалась: чего это я назначила именно такой срок, четверть часа? Что может произойти в течение пятнадцати минут? Объявится Гурский и даст мне совет? Преступники покинут мой дом и удерут? На кой мне четверть часа?
Возможно, я была бы потерпеливее, если бы не так жутко проголодалась. Беспокойство не уменьшило моего аппетита. Какое-то время я предавалась размышлениям, кого мне все-таки вызвать: полицию или охранную фирму? А может, нужна целая антитеррористическая бригада? А то ведь кто-нибудь из прибывших не проявит должной осторожности, и его смерть до конца жизни будет на моей совести...
Я в нерешительности посмотрела на телефон. Тревожный номер был введен в память, до охранников дозвониться легче всего. Звоню!
В этот момент телефон задребезжал.
— Немедленно отъезжайте от ворот, — велел Роберт Гурский. — Я уже в пути. Что происходит?
— Вы меня что, за дуру держите? — оскорбилась я. — У ворот меня давно нет, я стою около мусорки. Ничего не происходит, но я не войду в дом без вооруженной поддержки. Правда, можно подкрасться к дому через мусорку, ключи от нее при мне... А это мысль!
— Не смейте!
— Ладно, ладно, я в машине покамест сижу, не волнуйтесь. Давайте расскажу все по порядку. Я была на бегах, вернулась и обнаружила, что все мои окна занавешены. Никогда, НИКОГДА я не занавешиваю окон днем! Это сделал кто-то другой, тот, кто проник в дом. Я не знаю, там ли он еще, никакого движения не заметно. Всех, у кого есть мои ключи, я опросила. Это не они.