У девочек симпатичных, хорошеньких, ангелообразных есть масса способов проявить себя: они могут стать хорошими или плохими, милашками или стервами, могут мнить о себе слишком много или ни в грош себя не ставить — это их выбор.
У девочек некрасивых выбор невелик: всем угождать или всех презирать.
Никто не хочет дружить с некрасивой одноклассницей. Чуточку менее привлекательной — да, но с уродиной — нет. Это как ходить с пятном блевотины на нарядном платье (фу, это что, твоя подруга?)
Никто не будет добиваться внимания некрасивой девушки. Вожделеть, мечтать, искать благосклонности — если выражаться высокопарным языком. Если простым — мечтать выебать.
У девочек некрасивых только два пути: довольствоваться тем, что есть, и не хватать звёзд с неба, или доказывать всему миру, что красота не главное.
Но знаете, что больнее всего? Что некрасивых девочек награждают тем же набором чувств, что и красивых. Ну зачем нам жирным, уродливым, кривоногим, тощим, большеротым лягушкам и бледным поганкам, например, любовь? Ну, сделайте нас в качестве компенсации бездушными. И мы пойдём осваивать целину и Северный полюс, укладывать шпалы и асфальт, выносить судна из-под лежачих больных, переставлять баки с пивом и не будем чувствовать себя ни несчастными, ни полноценными. Но нет. И меня тоже угораздило влюбиться.
Угадаете в кого?
А если я скажу, что он был самым красивым парнем в школе? Что в старших классах от него мокли трусы даже у чопорной столетней химички?
А если спойлер? В итоге я вышла за него замуж.
К чему же тогда вся эта ода о некрасивых девчонках, спросите вы.
Значит, всё же — не родись красивой?
Всё не так просто.
3
Помните, я сказала, что у некрасивой девочки есть два пути: стать удобной или стать независимой? Всех любить или всех ненавидеть?
А знаете, сколько комбинаций можно составить из этих четырёх слов?
Лучшая, конечно, стать независимой и всех любить. Достичь мастерства в каком-то деле, примириться со своим несовершенством и познать дзен.
И мир вздохнул бы с облегчением: и перед глазами не маячит (никто не любит смотреть на калек, больных, нищих и уродов), и пользу приносит.
И может, я научилась бы довольствоваться малым, любить ближних и мастурбировать за неимением большего.
Может, однажды я даже приду к тому, чтобы жить ценностями, а не целями, но уже в пять лет я поняла, что лучше внушать страх и ужас, чем жалость, когда в кровь разбила бровь пацану машинкой, а в девятнадцать хотела побеждать.
И пошла другим путём…
Десять лет назад, когда мне было девятнадцать, я решила разменять один из двух имевшихся у меня козырей в битве за Андрея Сомова.
Вы, конечно, спросите, а какой второй?
О втором ещё будет, а первый — моё невезение родиться девчонкой, я решила разыграть максимально грамотно и хладнокровно. И в промозглый октябрьский день заявилась в автосервис к человеку, который умел тасовать карты, как никто другой.
— Варицкий! — крикнула я, распахнув дверь в каморку на втором этаже.
— Блядь! Что ж ты так орёшь-то? — дёрнулся Варя и стал поспешно застёгивать ширинку.
— Ну, Ки-и-р… — недовольно захныкала стоявшая на четвереньках девица. Но Варя, он же Кирилл Варицкий по кличке Чпокер остался неумолим. Хлопнул её по заднице:
— Давай, давай, одевайся! Потом закончим.
— Ну, говори, — дошёл Варицкий до крайней пуговицы на рубахе, когда девица, подхватив манатки, зацокала вниз по сварной железной лестнице. Пуговица оказалась без петельки (рубашку он застегнул криво), Кир выругался и стал её расстёгивать. — Чего тебе, Юнга?
Варе тогда было двадцать пять. Он держал автосервис, в котором жил, работал и проворачивал разные незаконные дела.
Варей его звали из-за фамилии, а кличку Чпокер он получил заслуженно. Во-первых, был игроком (не только в покер), а вторым было то, из-за чего он мне понадобился.
— Ну? — смотрел он выжидающе. — Опять морду кому-нибудь набить? За два месяца уже и в универе успела себе врагов завести? — справедливо предположил он.
Разобрался с пуговицами и засунул в шлёвки штанов большие пальцы.
Волосатые руки, покрытые въевшимся мазутом, вздутыми венами и тюремными наколками, выглядели угрожающе. Да и весь вид коротко стриженного коренастого парня со сломанным носом вызывал холодный озноб, но только не у меня.
— Врагов заводить легче, чем друзей, — пожала я плечами. Неслась в автосервис такая смелая, отчаянная, а теперь не знала, как объяснить. — Научи меня…
— Чему? Гайки крутить? — усмехнулся Варя. — В карты играть на верняк? (Насколько я помнила, это значило мухлевать).