Я караулила его зачисление на сайте Политеха, чтобы узнать, какой факультет выберет Андрей Сомов и подать документы туда же. И он выбрал грёбаную «Теплотехнику».
Я знала о нём всё (как мне тогда наивно казалось). Знала, чего он хочет, что любит, о чём мечтает. Знала, что ему предложить.
И у меня был шанс. Когда другие заржали, Сомов (его глубокий баритон я бы не спутала ни с чьим другим) уверенно сказал: «А я бы трахнул».
Чем всё это закончится в тот день мне было трудно даже предположить.
А Кир уверенно потянул мои трусики вниз…
5
— Урок номер один, — сказал Варицкий.
Я затаила дыхание. Если сейчас он скажет: «Стрижка что надо, но иди-ка ты домой, деточка», я, видимо, так и останусь девственницей.
«Кир, не делай этого, — мысленно умоляла я. — Если не ты, больше просто некому».
— Узнай, что нравится твоему мужику, — сказал он вместо того, чтобы отправить меня восвояси. — Вот этот выскобленный до синевы лобок или заросли погуще. Ты только побрилась, что ли? — спросил он и коснулся нежной кожи языком.
— Да, — я задрала лицо к потолку и задержала дыхание.
Только что. Приехала домой из универа, помылась, побрилась и пришла.
— Похвально, — ответил Варицкий. — Но, во-первых, станок лучше брать одноразовый и сразу выкидывать, чтобы не царапать кожу тупым лезвием. Ещё бриться тебя учи, — усмехнулся он. — А во-вторых, это было необязательно. — Он втянул носом запах. Довольно замычал. — М-м-м… вкусно пахнешь. Не тем, что ты тут понамазала. Сама пахнешь вкусно.
Кажется, я густо покраснела и вздрогнула: он коснулся языком клитора.
Боже, дай мне сил!
— Почему необязательно?
— Потому что мне всё равно. Я и так, и так люблю.
Кир провёл пальцами по промежности. Я шумно выдохнула.
— А это обязательно?
— Не на сухую же тебя драть. Ты от страха как пустыня. А это, детка, называется, прелюдия.
— Я в курсе, — усмехнулась я.
— Что, сама себя трогаешь? — хитро улыбнулся он.
— Трогаю, — я закрыла глаза.
— Плохая девчонка, — он положил руки на бёдра. — А сейчас расставь ноги и помолчи.
Твою мать! Его язык был твёрдый, жёсткий, шершавый, но Кир точно знал, что делать.
Мне было стыдно, больно (клитор горел огнём) и неловко, но низ живота заныл и стал сжиматься упругой пружиной.
— А вот сейчас ты меня хочешь, врушка, — довольно хмыкнул Кирилл, проверив пальцем. — Сильно хочешь. Течёшь, детка. Ну, пошли в люлечку, а то мне уже невмоготу. — Снимай, снимай с себя всё, — сказал он, бросая на диван чистые простыни.
На них стояло клеймо отеля. Я невольно улыбнулась. Он заметил.
— Считай в «Метрополе» тебя девственности лишим. Или что это у нас? Ритц? Карлтон?
Кто подогнал ему гостиничное постельное бельё, где он его спёр, я не хотела даже спрашивать, да он и не скажет. Сегодня хотелось просто побыстрее покончить с этой канителью.
— Ну, ложись, — кивнул Варицкий на белизну ложа.
— А можно со спины? — смотрела я, как он раздевается.
Я уже видела его голым. Видела его здоровый член, но не так близко и не с тем чувством, чтобы думать, как он во мне поместится, хотя… иногда, когда он трахал у меня за стеной очередную девицу, я представляла, что он мог бы трахать меня. Очень активно представляла.
Да, я плохая девчонка.
— Не хочешь, чтобы я видел твоё лицо? — как актёр порнофильма, движением привычным, я бы сказала, автоматическим, он растёр по головке смазку. — Или хочешь представить, что я — это кто-то другой?
— Просто скажи да или нет, — чувствовала я себя неловко без одежды рядом с его стоящим членом. Среди густой тёмной растительности он возвышался как колосс. Багровый с пурпурной головкой, покрытый выпуклыми венами, в нём было сантиметров двадцать, если не больше.
— Нет, детка, ложись на спину, — ответил Кир. — И делай, что я тебе говорю. Когда потребуется, я тебя переверну.
6
Какая всё же это беззащитная поза — навзничь с раздвинутыми ногами.
Беспомощная, слабая, уязвимая.
Я знала, что мне хватит решимости, но не думала, что будет страшно.
Кир целовал меня в шею, ласкал грудь, облизывал, посасывал возбуждённые соски, словно давая понять, что он будет делать дальше уже не с сосками, а я с замиранием сердца ждала, когда он опустится ниже.
— Урок номер два, — поднял он лицо. — Если ты будешь постанывать, процесс пойдёт быстрее. Ничто так не возбуждает мужика, как эти вожделенные звуки. Покажи, как ты меня хочешь. Выгнись. Поёрзай, потрись о меня, как похотливая кошка. Просто коснись. Не лежи бревном.