– Сколько?
– Принадлежащие ей акции в данный момент стоят сто восемьдесят тысяч, минус дебет маржинального счета. Предложение сокращается, спрос растет. Дело движется чересчур быстро. Вчера “Уолл-стрит джорнэл” опубликовал заявление менеджмента, в котором говорится, что непонятно, откуда вдруг такой интерес к их акциям. Дело слишком быстро уходит из рук. Я тут экстраполировал, до чего дойдет на следующей неделе. Воспользовался хрустальным шариком, который мне подарила старуха-цыганка. Могу сказать: на следующей неделе, как минимум, восемь пунктов, где-то между тридцатью двумя с половиной и тридцатью семью. Спекулянты ухватят прибыль и смоются. В обычных обстоятельствах я бы обождал, покупая с поправкой и дожидаясь нового повышения. Но мы столкнемся с приостановкой торгов и, возможно, с проверкой счетов корпорации. По-моему, они фокусничают всеми возможными бухгалтерскими способами, да еще привирают немножко. Подъем слишком быстрый, а на следующей неделе будет еще быстрее. Поэтому начинаю переводить ее в то хорошее место, которое отыскал и за которое надо держаться.
– Ты меня извещаешь или совета спрашиваешь?
– Извещаю. Чего тебе еще? Ты специалист по голубиным какашкам. Я – по крупнейшим в мире играм краплеными картами.
– Но ты должен поговорить с ней и объяснить.
– Я? Почему?
– Потому что надо, чтобы она сюда приехала. Он склонил голову набок:
– Это предложение Конни? Я кивнул:
– Я ей все объясню. Это будет справедливо по отношению к ней.
– Может, ей следует подписать какие-нибудь бумаги?
– Очень важные с виду бумаги. – Он почесал подбородок, ущипнул нос-картофелину. – Одно направление твоей мысли мне непонятно. Насчет того гада Ла Франса. Ему имело бы смысл пойти к Санто, проверить, не удастся ли выкарабкаться, всучив ему опцион на землю Карби. Разве при этом он не упомянет тебя?
– Упомянуть меня для него – все равно что признать себя перед Санто чертовским дураком. Если он признает, что размазан по стенке и пытается спасти крохи, его цена в глазах Санто опустился до очень низкого предела.
– Как ты можешь уверенно предсказать реакцию этого идиота?
– Уверенно не могу. Могу только догадываться и с этим жить.
Заморозки ударили в низинах к западу и к северу от “То-Ко Гроувс”, и ударили с такой силой, что все костры, самолетные пропеллеры и фейерверки из старых автомобильных шин не сумели спасти надежды множества мелких производителей. Ждали такой же субботней ночи, но направление ветра изменилось, с нижней части залива и с Юкатана стал поступать теплый влажный воздух, двигаясь через полуостров с юго-запада, после нескольких бурь с грозами наступила не по сезону ясная и теплая солнечная суббота, когда Джанин Бэннон приехала в той машине, которую мы с Ташем чинили три месяца назад.
Я ждал ее, зная, когда она выехала из “Гроувс”, пошел навстречу, забрал у нее чемоданчик, привел на борт. Она уже бывала на яхте, когда я шел на “Флеше” вверх по Шавана-Ривер, – дела на лодочной станции шли хорошо, они с радостью и волнением рассказывали о своих планах, – так что обстановка была ей знакома.
Джанин выглядела подтянутой и привлекательной в зеленом костюме и желтой блузке, только худее, чем следовало. Разница заключалась в исчезновении жизненных сил, в помертвевшем узком изящном лице, в движениях, свойственных выздоравливающим от тяжелой болезни, в лишенном звучности, звонкости и выражения голосе. Даже темные волосы утратили блеск, под глазами залегли глубокие круги, рот окружили тонкие морщинки.
Я привел ее в гостевую каюту, и она сказала:
– Не хочу доставлять хлопоты. Найду где остановиться.
– Сейчас на это способен только замечательный фокусник. Никаких хлопот. И ты это знаешь. Располагайся. Мейер заглянет выпить и поболтать. А потом пойдем съедим бифштекс, или в китайский ресторан, или куда захочешь.
– Мне все годится, Трев. Я всего на день. Должна вернуться.
– Это будет зависеть от того, что тебе придется сделать по просьбе Мейера.
Чуть позже я услышал какое-то звяканье, стук хлопнувшей дверцы холодильника. Прошел, взглянул, как она, наклонясь, хмуро смотрит в морозилку. Оглянувшись, сказала:
– Мне бы было гораздо лучше, если б ты разрешил отработать, Трев. У Конни полным-полно помощников, они делают все по-своему, а я себя чувствую паразитом. У тебя тут куча всякого добра. Честно, я люблю готовить.
– Никогда добровольно не вызывайтесь, леди. Кто-нибудь этим воспользуется, и ты уже на крючке.
– Спасибо, – улыбнулась она. – Ты ведь все знаешь, правда? Например, знаешь, что людям на самом деле хочется сделать. А теперь иди, дай мне просто потолочься вокруг, самостоятельно посмотреть, что тут за техника и как она работает.
Я пошел, перебрал записи, выбрал классическую гитару Джулиана Брима[38], поставил, отрегулировал громкость так, чтобы это был не совсем фон и не совсем полноценное прослушивание. Только когда Мейер поднялся на борт и я кликнул Джанин из камбуза, мне пришло в голову, что они никогда не встречались.
Джан вложила тонкую руку в его лапу с той сосредоточенной сдержанностью, которую, кажется, проявляют женщины в течение первых двенадцати секунд в ошеломляющем присутствии Мейера.
Он пристально посмотрел на нее, медленно и огорченно покачал головой:
– Опять обман! Джанин, дорогая моя, если б меня предупредили, что вы красивы, я не так бы старался вас обогатить.
– Красива! Да ну, в самом деле. Он повернулся ко мне:
– Видишь? Она протестует, стало быть, хочет еще раз услышать. Ладно, Джанин. Вы красивая леди. Я очень чуток к красоте. Мужчина, при виде которого дети разбегаются, прячась у мамочки за спиной, весьма чувствителен к красоте.
– Тебе стоило бы посмотреть на волчьи стаи маленьких ребятишек, которые бегают за этим типом вверх и вниз по пляжу, слушая его байки, – добавил я.
Ее темные глаза внезапно оживились.
– Мейер, вы тоже красивый. Вы делаете меня богатой – не знаю как и почему, – но я очень рада и благодарна.
– Я это делаю потому, что меня просто достал Макги. Под эту гитару хорошо выпивать. И сколько мы будем стоять тут без выпивки?
Она приготовила огромный котел вкуснейшей еды, как она сказала, “что-то вроде бефстроганов”. Я отыскал красное вино, получившее одобрение Мейера. Она вымыла посуду и ушла с Мейером совещаться на палубе по поводу принесенных им документов. Я сел на желтый диван, читал, переваривал пищу, вполуха прислушиваясь к ним. Наконец она подошла, опустилась на диван рядом со мной и вздохнула. Я отложил книгу.
– Этот фантастический человек все время рассказывает мне фантастические вещи, Трев.
– Мейер такой.
– Он говорит, что ты должен мне рассказать для начала, откуда взялось столько денег. Знаю, ты проделал какой-то фокус, заставив мистера Ла Франса дать такую цену за наше имущество. Но тут гораздо больше.
– Он внес добровольное пожертвование, Джан. Пресс Ла Франс сделал щедрый жест.
– Но.., если ты их у него украл, я…
– Мейер, он добровольно отдал эти деньги?
– Добровольно? – переспросил Мейер. – Просто дождаться не мог, когда от них избавится. Это истинная правда, дорогая леди.
– Ладно. Сдаюсь. Но похоже, в конце концов у меня будет… Скажите ему, Мейер.
– Это только прикидка. В конце этого года после выплаты всех налогов у вас будет, по-моему, около двух тысяч акций “Дженерал сервис ассошиэйтс”, свободных и чистых, стоимостью на данный момент семьдесят долларов за акцию, а потом и больше. Доход по дивидендам составит от шести до семи тысяч в год. Все яйца в одной корзинке, но корзиночка очень красивая. Великолепные показатели, великолепный менеджмент, фантастические перспективы. Мейер присматривает за корзинкой. Вам, молодой женщине с маленькими детьми, нужен растущий доход. Завтра мы встретимся с несколькими людьми, которые начали создавать некоторые основные трастовые структуры.
38
Брим Джулиан (р. 1933) – британский виртуоз игры на гитаре и лютне, возродивший стиль игры елизаветинской эпохи.