Арли Денн явилась выполнять обязанности сиделки точно вовремя, и я согласился насчет неопрятности. Это была мягкая, сдобная, очень бледная девушка с длинными прядями светло-русых волос, с широко расставленными равнодушными водянистыми голубыми глазами, тихим певучим голоском, вечно разинутым ртом, в белой мужской рубашке — грязной, в бледно-голубых шортах — грязных, с босыми ногами — тоже грязными. Я понял, почему Джанин перед уходом покормила детей.
Отведя катерок от причалов, я передал его Ташу. Солнце садилось за нашими спинами, мы скользили по длинным, широким извивам Шавана-Ривер, мимо мангровых деревьев и белых цапель, вышли в большой залив, где на север вверх по фарватеру двигался кеч[8], банальный, как красочная открытка, под парусами, которые солнце окрасило в оранжевый цвет, перед ним пролетела диагональю нестройная стая пеликанов, направляясь на птичий базар, падая и поднимаясь по подсказкам летящего вожака.
Коснувшись огромной лапой двойных дросселей, Таш вопросительно поднял брови, и я жестом изобразил толчок. Джанин в красивом желтом платье сидела на яркой обшивке транца моторного отсека, короткие черные волосы теребил ветер, лицо сияло от наслаждения скоростью, новыми впечатлениями, дуновениями вечерней прохлады после дневной жары.
У городской пристани Таш замедлил ход, мы прошли вверх по туннелю, под мостом, вдоль береговых пляжей. Я оставил лодку в местечке под названием Бич-Марин, где, по словам смотрителя, ничто ей не помешает. Мы прошли три квартала пешком в хороший известный мне ресторанчик. В тридцати шагах от ресторана Джан, опираясь одной рукой на могучее плечо Таша, переобулась, сменила сандалии на туфли на высоком каблуке, достав их из соломенной сумки.
Выпивка была хорошая, бифштексы хорошие, вечер почти хороший. В любой супружеской жизни погода порой портится, выкидывает самые разные фокусы. Медленное крушение, медленная потеря всей ставки, вместо ожидаемых выигрышей, — это может отравить счастливейшие сердца. В их случае ненастье было кратковременным. Просто капало то и дело, омрачая забавы и развлечения.
Из сказанного я уяснил общий смысл ссор, споров и сожалений. С год назад у них был шанс выбраться, на участок нашелся покупатель, Джан хотела смириться с потерями и уехать. Они потеряли бы процентов десять вложенного, если не считать времени, потраченного на тяжелый труд. Но Таш утверждал, что это всего-навсего временное невезение. На самом деле никто не пытается поставить на карту против них. Все наладится. Всегда все налаживается.
Кроме тех случаев, когда становится хуже.
Таш вообще не хотел разговаривать на эту тему. Для него это было все равно что скулить. Пускай дело зайдет подальше, а потом он рванет, схватит мяч и зашвырнет его ко всем чертям в центр поля.
Впрочем, кажется, они неплохо провели время. Может, это был лучший вечер за много месяцев. Небо безоблачное, мы спешили обратно через залив, с трех сторон окруженные розовым светом. Таш высвечивал для меня бакены мощной лампой на держателе, которая отбрасывала тонкий луч на милю. Мы пришвартовали катер, а когда шли к мотелю, в пыль упали первые крупные капли. Надвигался сильный дождь. Толстая сиделка подпрыгивающим галопом помчалась в свой арендованный плавучий дом.
Должно быть, выпало дюйма три осадков за час, который мы просидели в баре Бэннона, попивая домашнее виски и рассказывая небылицы.
Вернувшись в отведенный мне номер и начав готовиться ко сну, я решил навестить «Муньекиту», проверить, справилась ли она с проливным дождем и выключилась ли автоматическая трюмная помпа, как было обещано. Воздух был чистый, голодные москиты еще не роились. Посвежевший от дождя ветер дул с запада. Лодка была в полнейшем порядке, а оглянувшись, я обмер от неожиданности при виде массивной фигуры Таша Бэннона.
— Мне не хватает шума старого горбатого моста при ветре с реки, — проговорил он. — Движение небольшое, а доски громыхали. К этим звукам привыкаешь и даже не слышишь, а когда они исчезают, скучаешь.
— Поставят новый?
— Не здесь, — вздохнул он. — В трех милях выше по реке. Для меня это очень чувствительно. Потеряю почти всех клиентов с той стороны. ТТА хочет забрать мост себе. Хочет официально закрыть к нему дорогу. Мы отправились на открытые слушания и наделали много шуму, но ТТА в этом округе получает все, чего пожелает.
— Таш, если тебе надо как-то помочь продержаться здесь, пока дела не наладятся…
— Забудь. Спасибо, но забудь. Это просто затянет крушение.
— Все пропадет?
— Наверно.
— Ты не можешь продать?
— Что продать? Нашу долю по закладной? Пойди спроси в банке, сколько она, по их мнению, составляет. — Он зевнул. — Черт, я всегда был довольно хорошим торговцем. Неплохо умею продавать товар. Беда в том, что терпеть не могу это дело. Спокойной ночи, Макги. И еще раз спасибо. Хороший был вечер. Это нам помогло. Это нам позарез было нужно.