Мы оставили автомобиль на стоянке, вошли в аэровокзал, осведомились насчет рейса, и дежурный сказал, что 955-й только что совершил посадку. После того как вывели и направили в нужную сторону пассажиров, вышла, цокая каблучками, Барни с группой своих коллег в форме с крупными, яркими бляхами и нашивками — конфетка-блондиночка с огромнейшими невинными голубыми глазами, которые стреляли налево-направо в поисках Мика и наткнулись на меня, шагнувшего ей навстречу. Сияя широкой улыбкой, она грациозно и опасливо познакомилась с Пусс. Я объяснил ей, что Мик ждет телефонного звонка от независимой телекомпании, желающей взять оператора, ибо их главный оператор переломал себе кости, разъезжая на велосипеде по мадридским дорогам. Барни Бейкер попросила пятнадцать минут, я сказал, что мы будем наверху в баре аэропорта, она сказала: «Хорошо» — и зацокала прочь, ловко и уверенно двигаясь в униформе.
В этот час в обширном голубом стеклянном зале, вознесенном высоко в воздух, коктейльный бизнес шел еще ни шатко ни валко, за тихой элегантной стойкой бара маячила знакомая физиономия бармена, который помнил мой любимый напиток и весьма этим гордился, так что мы уселись, заказали по стаканчику, с уважительным молчаливым вниманием следя за искусной работой. Два вместительных старомодных стакана поставлены бок о бок, на две трети заполнены мелким льдом. В каждый налита щедрая порция сухого шерри. Сперва на один, а потом на другой стакан лег фильтр, через который мастер изящным движением кисти выплеснул шерри, после чего залил лед доверху джином «Плимут», протер ободки стаканов лимонной коркой, капнул на коктейль сверху несколько плавучих бусинок цитрусового масла, выбросил корку, с легким поклоном подал нам напитки и, сияя улыбкой, объявил:
— Два «Макги».
— Спасибо, Гарольд, — поблагодарил я. Возникли два новых клиента, бармен отошел; Пусс подняла свой стакан, чокнулась со мной.
— Мгновенный напиток, — изрекла она. — Мгновенная глупость, мгновенное принуждение, мгновенное согласие. Что касается меня, я просто на мгновение онемела от предвкушения удовольствия. Ну, за летающих перепелочек!
— За кого?
— За стюардесс! Что-то ты туго сегодня соображаешь, любовь моя. То и дело не врубаешься.
— Исключительно потому, что смотрю на тебя. При этом я плохо слышу.
И тут, случайно взглянув мимо нее, я увидел за столиком на двоих у стены Таша Бэннона. Сгорбив могучие плечи, он наклонялся к девушке с застывшим лицом, сидевшей напротив. У нее были длинные прямые каштановые волосы, надутые губки, бесстрастное личико. Казалось, она задумчиво и внимательно его слушает, прикусив очень пухлую нижнюю губу, прикрывая глаза и медленно покачивая головой, как бы твердя бесконечное «нет».
Совсем не тот случай, чтобы легким шагом приблизиться к старому другу, хлопнуть его по плечу и осведомиться, как поживает Джанин. Они вели личную беседу, до такой степени личную и напряженную, что их словно бы окружал почти очевидный колпак из тончайшего стекла.
— Знаешь их? — спросила Пусс.
— Только его.
— Я бы сказала, что он собирается бастовать. Теряет выдержку. Торговать нынче трудно, и девочки нервничают.
— Привет! — сказала Барни Бейкер, поставила саквояж на пол и взобралась на высокий стул справа от меня.
— На ней была бледно-зеленая блузочка без рукавов с высоким воротом, короткая юбка, тоже зеленая, но потемнее, в проколотых ушах болтались маленькие золотые колечки. Она пожелала выпить бурбон. Пусс подалась вперед и проговорила через меня:
— Господи, что на свете может быть прекраснее, восхитительней и романтичнее перелетов из одного восхитительного и романтичного места в другое! Клянусь, вот это настоящая жизнь. Потрясающие пилоты, загадочные путешественники, разъезжающие по всему миру, и все такое. Наверно, вы понимаете, Барни, до чего мы, земные женщины, вам завидуем.
Барни всего на миг едва заметно прищурилась. Наклонившись, она, слегка задыхаясь, прощебетала:
— О да! Сбылись мои мечты, мисс Киллиан, — летать в прелестнейшие места на земле. — Она вздохнула, качнув хорошенькой головкой. — Только, по-моему, так… неестественно пользоваться самолетом, правда? Просто на моей метелочке не удается подняться выше верхушек деревьев. Вам везет больше?
— Думаю, вся разница в том, таскать с собой распроклятого кота или нет, — невозмутимо ответила Пусс. — А еще — надевать ли дурацкую шляпу и длинные юбки.
— Нелегко любоваться лунным светом, когда все время приходится бормотать жуткую ерунду, как по-вашему? — продолжала Барни.
Позади меня возник Таш:
— Трев, можно с тобой минутку поговорить? Он повернулся и отошел, прежде чем я успел его представить. Девочки не обратили на это внимания. Я извинился и пошел за Ташем. Барни Бейкер пересела на мой стул. Когда я выходил в коридор, а стеклянная дверь еще не закрылась, до меня долетел контральтовый, отрывистый и самый искренний смех Пусс, на фоне которого контрапунктом звучал серебристый, но все же земной смешок Барни. Поножовщина между женщинами может испортить веселье, поэтому было приятно удостовериться, что эта пара отлично поладит.