Я прошел по границе, очерченной желтой лентой. «Скорая» чуть отъехала от «олдсмобиля», полицейский фотограф отщелкивал кадры по полной программе, кружась вокруг машины убитого шефа.
Кэролайн Роджерс подняла глаза и, увидев меня, сказала что-то капитану. Тот взглянул на меня и покачал головой. Она медленно направилась в мою сторону, слегка вобрав голову в плечи. Лицо ее осунулось, резче обозначив строгие черты, но голос, когда она произносила мое имя, прозвучал тихо и мягко.
— Мистер Спенсер...
— Ваш муж...
Она печально кивнула.
— Я сожалею...
Она снова кивнула.
— Они убили его, — прозвучало так же тихо и мягко.
Я ждал, но она больше ничего не говорила.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросил я.
Она подняла на меня широко раскрытые глаза, в которых, как могло показаться, остались одни зрачки. Дыхание было ровным и спокойным, лицо застывшим.
— Возможно, — сказала она. — Возможно, что сможете.
— Я остановился в «Резервуар-Корт».
— Я знаю.
Парень из полиции штата все еще сидел в патрульной машине и разговаривая по рации. Подошел капитан Генри, остановился возле дверцы, упершись руками в крышу машины и ожидая, когда начальник освободится.
Фотограф закончил свою работу, и ребята из медбригады принялись укладывать труп в пластиковый мешок. Я обнял Кэролайн за плечи и повернул лицом к себе.
— Я в состоянии смотреть, — сказала она.
— Не сомневаюсь, — ответил я. — Но пусть в вашей памяти останутся моменты жизни.
— Я хочу запомнить все, — она покачала головой. — Я так хочу.
Я убрал руки, она повернулась и стала смотреть, как парни застегивают молнию мешка, в котором находился ее муж, как его укладывают на каталку и везут к машине «скорой помощи». Ножки каталки сложились и она скользнула по направляющим внутрь машины. Парни захлопнули дверцы, забрались в кабину, и «скорая» тронулась. На крыше вспыхивал огонек мигалки. Сирену включать не стали — торопиться Бейли было уже некуда. Кэролайн следила за машиной, пока та не исчезла из виду, вновь повернулась ко мне и подняла пустые глаза. Казалось, она потеряла себя, потеряла цель жизни в тот самый момент, как «мероприятие» завершилось, — теперь ей некуда идти и нечем заняться.
— Дети? — спросил я ее.
— Только Брет. Он в отъезде. Он еще ничего не знает. — Говорить ей мешали руки. — Они не очень ладили друг с другом, — сказала она, крепко сцепив пальцы. — Бейли слишком много требовал от Брета.
Аккуратная темноволосая женщина в плиссированной юбке из шотландки подошла к нам и позвала из-за желтой ленты:
— Кэролайн, пойдем к нам.
Кэролайн подняла на меня глаза. Я попрощался с ней, и она повернулась к женщине.
— Спасибо. Я бы выпила чашечку кофе.
Наклонилась, нырнула под желтую пластиковую ленту с бежавшими по ней черными буквами «Полиция. Не пересекать», и выпрямилась по другую сторону. Женщина взяла ее за руку, и они вместе направились через дорогу к дому с белыми оконными переплетами и зелеными жалюзи.
Я глянул на визитку здоровяка из полиции штата: «Брайен П. Лундквист» Посмотрел на машину. Лундквист о чем-то разговаривал с капитаном. Потом они оба подошли ко мне.
— Лейтенант Хили говорит, что вы могли бы нам помочь в этом деле. Говорит, вы были офицером полиции.
— Но вас турнули оттуда пинком под зад, — вставил капитан.
Лундквист стрельнул на него неодобрительным взглядом и посмотрел на меня.
— И мой битый зад оказался здесь, чтобы помочь капитану.
Лундквист улыбнулся. Генри нет.
— Мы сами разберемся. Нам пришлые советчики не нужны.
Лундквист слегка склонил голову и примирительно произнес:
— Конечно, капитан. На тот свет отправили вашего шефа, и вы сами хотите во всем разобраться — это понятно.
— Вот именно, — ответил Генри.
— Может, я возьму Спенсера в машину и опрошу, пока вы занимаетесь более важными делами?
Генри сделал некое движение рукой, скорее всего означавшее «валяйте», и направился к «олдсмобилю».
Лундквист указал на свою машину, и мы двинулись к ней. Он забрался на место водителя, я устроился рядом.
— Расскажите, что знаете, — попросил он, вытащив из-за солнцезащитного козырька блокнот, а из кармана рубашки ручку.
— Знаю, что Вальдес был застрелен. Знаю, со слов Роджерса, что он был застрелен чьим-то ревнивым мужем. Знаю, по его утверждениям, что в Уитоне кокаином никто не промышляет. А еще я знаю некоего Фэллона из агентства по борьбе с наркотиками, который полагает, что Уитон — основной центр торговли кокаином на всем Северо-Востоке. Роджерс был против того, что я здесь нахожусь. И с самого первого дня за мной повсюду мотался полицейский хвост. Как-то вечером четверо типов остановили мою машину на Куоббинском шоссе — хотели сделать из меня отбивную. Я прострелил одному левую ляжку. Они подожгли мою машину. Потом я встречался с женщиной, работником сферы социальных проблем, Хуанитой Олмо, и она сообщила мне, что Эсмеральда Эстэва спала с Эриком Вальдесом. Я разыскал Эсмеральду, но она все отрицала. Потом меня навестил ее муж с четверкой друзей и посоветовал как можно быстрее выметаться из Уитона. Он заверил меня в том, что его жена не могла изменить ему с Вальдесом и что в Уитоне никто наркобизнесом не занимается. Сказал, что не он послал тех четырех типов на Куоббинское шоссе. И в это последнее его утверждение я верю — те типы были и не латиносы, и не профессионалы. И еще знаю, что сын Роджерса работает у Эстэвы водителем малолитражного грузовичка.
— Почему Хуанита рассказала вам об Эсмеральде Эстэве?
— Трудно сказать. Ей не нравится, что янки угнетают латинос.
— Всего-то?!
— Она знала Эрика Вальдеса. Сказала, что его убили копы.
— Но зачем ей нужно было говорить вам, что Вальдес спит с Эсмеральдой Эстэвой?
Лундквист делал быстрые пометки в своем блокноте, но ни разу не заглянул в него, чтобы уточнить имя, когда он задавал вопросы.
— Я на нее надавил.
— Вот как. А другие мотивы?
— Можно предположить, что причина в ревности. Может, у нее было что-то с Вальдесом, а Эмми его отбила. Или она неравнодушна к мужу Эмми. Или она сама убила Вальдеса и таким образом хотела отвести от себя подозрения.
— Но получилось наоборот — она привлекла к себе внимание.
— А я не говорил, что она умна.
— Она не сказала, зачем полиции нужно было убивать Вальдеса?
— Насколько я понял из ее слов — по расовым мотивам. Сказала, что Роджерс был отпетым негодяем.
— Насчет негодяя — не знаю, но то, что полнейшим болваном — это точно.
— Воображал из себя Уайта Эрпа? — вспомнил я характеристику Кингсли.
— Вроде того, — согласился Лундквист. — Его занимало одно: а все ли вокруг знают, что он главный бык в стаде?
Я был с ним согласен.
— Что-нибудь еще знаете? — спросил Лундквист.
— Нет, — ответил я.
— И все же выяснили больше нашего. Чем объясняете, что уитонские копы сидели у вас на хвосте?
— Не знаю. Генри буквально слово в слово повторил слова Роджерса минуту назад.
— А что за люди подожгли вашу машину?
— Думаю, Роджерс подослал своих старых дружков, конечно же, местных. Но не полицейских. Когда я ранил одного, остальные не знали, что предпринять. И среди них не было латинос.
— Или Эстэве хватило ума подослать кого-то из янки.
— Возможно, — сказал я и спросил: — Как убили Роджерса?
— Два выстрела в голову, почти в упор, крупный калибр. Его обнаружила патрульная машина. Около шести утра. Видимо, когда в него стреляли, он сидел в своей машине. Стреляли, скорее всего, с заднего сиденья. К своему пистолету Роджерс не прикасался. Он висел у него в застегнутой кобуре на поясе. С момента убийства прошло немало времени, кровь засохла, тело окоченело. Когда у меня будет рапорт следователя с данными экспертизы, я вам позвоню.