Мужская рука провела от Флориды до МэнаКривые стрелы Эоловых войн[23].410 Ты сказала, что позднее нудный квартет —Два писателя и два критика – будет обсуждатьСудьбу поэзии на Восьмом канале.С пируэтом выпорхнула нимфа под белымиКрутящимися лепестками, чтобы в весеннем обрядеПреклонить колени в лесу перед алтарем,На котором стояли различные туалетные принадлежности.Я поднялся наверх и правил гранкуИ слушал, как ветер гоняет шарики по крыше.«Взгляни, как пляшет нищий, как поет420 Калека» – это явно отдает вульгарностьюТого абсурдного столетия[24]. Потом раздался снизу твой зов,Мой нежный пересмешник.Я поспел, чтобы услышать краткий отзвук славыИ выпить с тобой чашку чая: мое имяБыло упомянуто дважды, как обычно тотчас позади(На один топкий шаг) Фроста[25]. «Вы правда не против?Я успею на экстонский[26] самолет, потому что, знаете,Если я не прибуду к полуночи с монетой…»
А затем было нечто вроде кинопутешествия:430 Диктор сквозь туман мартовской ночи,Где издалека фары росли и приближались,Как расширяющаяся звезда, доставил насК зеленому, индиговому и коричневатому морю,Которое мы посетили в тридцать третьем году,За девять месяцев до ее рождения. Сейчас оно былоРябым и едва ли могло бы напомнитьТу первую долгую прогулку, беспощадный свет,Стаю парусов (один был голубой среди белыхВ странной дисгармонии с морем, а два были красные),440 Человека в старом блейзере, крошившего хлеб,Теснившихся, невыносимо громких чаекИ одинокого темного голубя, переваливающегося в толпе.«Это не телефон?» Ты прислушалась у двери.Молчание. Подняла программу с пола.Вновь фары сквозь туман. Не было смыслаТереть стекло. Только часть белого забораДа отсвечивающие дорожные знаки проходили, разоблаченные.
«А мы совсем уверены, что она поступает как надо? – спросила ты. —Ведь это, в сущности, свидание с незнакомым.450 Что ж, давай посмотрим предварительный показ “Раскаяния”»?И в полном спокойствии мы позволилиЗнаменитому фильму раскинуть свой зачарованный шатер;Явилось знаменитое лицо, красивое и бездушное:Полуоткрытые губы, влажные глаза,На щеке «зернышко красоты», странный галлицизм[27],И округлые формы, расплывающиеся в призмеВсеобщей похоти[28]. «Пожалуй, – она сказала, —Я здесь сойду». – «Это только Локенхед». —«Да, хорошо». Держась за поручень, она вгляделась460 В призрачные деревья. Автобус остановился. Автобус исчез.
Гром над джунглями. «Нет, только не это!»Пэт Розовый, наш гость (антиатомная беседа).Пробило одиннадцать. Ты вздохнула. «Боюсь,Больше нет ничего интересного». Ты сыгралаВ рулетку телестанций: диск вращался и щелкал.Рекламы были обезглавлены. Мелькали лица.Разинутый рот был вычеркнут посреди песни.Кретин с бачками собрался былоПрибегнуть к пистолету, но ты его опередила.470 Жовиальный негр поднял трубу. Щелк.Твое рубиновое кольцо творило жизнь и полагало закон.Ах, выключи! И пока обрывалась жизнь, мы увидали,Как булавочная головка света сокращалась и умерла в чернойБесконечности.
Из приозерной хижиныСторож, Отец-Время, весь седой и согбенный,Вышел со своим встревоженным псом и побрелВдоль берега сквозь тростники. Он опоздал.
Ты кротко зевнула и поставила на место тарелку.Мы услышали ветер. Мы услышали, как он несся и швырял480 Ветками в стекло. Телефон? Нет.Я помог тебе с посудой. Высокие часыПродолжали крушить юный корень, старую скалу.
«Полночь», сказала ты. Что полночь молодым?И внезапно праздничный блеск прошелПо пяти кедровым стволам, выступили пятна снега,И патрульная машина на нашей ухабистой дорогеОстановилась с хрустом. Снимите, снимите снова!
Люди думали, что она пыталась пересечь озероВ Локен-Неке, там, где азартные конькобежцы пересекают его490 От Экса до Уая в особо морозные дни.Другие полагали, что она могла сбиться с дороги,Свернув налево от Бриджроуда; а иные говорят,Что она покончила со своей бедной юной жизнью. Я знаю. Ты знаешь.
вернуться
24
Из философского «Опыта о человеке» (1734) Александра Поупа (1688–1744): «See the blind beggar dance, the cripple sing, / The sot a hero, lunatic a king» (Смотри, слепой нищий пляшет, калека поет, / Пьянчуга герой, сумасшедший – король).
вернуться
28
Имеется в виду американская актриса Мэрилин Монро (1926–1962); в 1960 г., во время своего пребывания в Калифорнии по приглашению Стэнли Кубрика, Набоков случайно столкнулся с Монро на одном из приемов в Беверли-Хиллз.