Я не пойму, почему прежде с озераЯ мог различить наше крыльцо, идяОзерной дорогой в школу, а нынче, хотя ни единое деревоНе застит вида, я всматриваюсь и не разгляжуДаже крыши. Возможно, что какой-то сдвиг в пространствеПроизвел складку или борозду, сместившуюЭтот хрупкий вид, дощатый дом междуГольдсвортом и Вордсмитом, на квадрате зелени.
У меня там была любимая молодая кария50 С крупными темно-нефритовыми листьями и черным, щуплым,Источенным бороздками стволом. Закатное солнцеБронзировало черную кору, по которой, как развившиесяГирлянды, спадали тени ветвей.Теперь она крепка и шершава, хорошо разрослась.Белые бабочки становятся бледно-лиловыми, когдаПролетают в ее тени, где как будто тихо покачиваетсяПризрак качелей моей маленькой дочери.
Сам дом почти не изменился. Одно крылоМы обновили. Здесь солярий. Здесь60 Видовое окно обставлено затейливыми креслами.Огромная скрепка телеантенны блестит на местеНегнущегося флюгера, который часто посещалНаивный и воздушный пересмешник.Он пересказывал все слышанные им программы,Переходя с чиппо-чиппо на ясноеТу-уи, ту-уи, потом на хриплое: приди,Приди, при-пррр; вскидывая кверху хвостИли изящно предаваясь легкимПрыжкам вверх-вниз, и тотчас же (ту-уи)70 Садясь на свой насест – на новую антенну.
Я был дитя, когда умерли мои родители.Оба были орнитологи. Я так частоПытался их вообразить, что нынеУ меня тысяча родителей. Как грустно ониТают в собственных добродетелях и удаляются,Но иные слова, случайно услышанные или прочитанные, —Такие как «больное сердце» – всегда относятсяК нему, а «рак поджелудочной железы» – к ней.
Любитель прошлого: сбиратель остывших гнезд.80 Здесь была моя спальня, отведенная теперь гостям.Здесь, уложенный в постель горничной-канадкой,Я прислушивался к жужжанию голосов внизу и молился,Чтобы все всегда были здоровы,Дядья и тетки, горничная, ее племянница Адель,Видавшая Папу, люди в книжках и Бог.
Меня воспитала милая эксцентричная тетушка Мод,Поэтесса и художница со склонностьюК конкретным предметам вперемежкуС гротескными разрастаниями и образами смерти.90 Она дожила до крика нового младенца. Ее комнатуМы оставили нетронутой. Там все мелочиСкладываются в натюрморт в ее стиле: пресс-папьеИз выпуклого стекла с лагуной внутри,Книга стихов, открытая на оглавлении (Мавр,Месяц, Мораль), грустящая гитара,Человеческий череп; и из местной «Стар»Курьез: «Красные носки» победили «Янки» 5:4[6]Гомером Чэпмена[7], – приколотый кнопками к двери.
Мой Бог умер молодым. Богопоклонство я находил100 Унизительным, а доказательства – неубедительными.Свободному не нужен Бог – но был ли я свободен?Как полно я ощущал природу прилепленной ко мне[8],И как мое детское нёбо любилоПолурыбный-полумедовый вкус этой золотой пастилы!
Книжкой картинок мне в ранние годы служилРасписной пергамент, которым оклеена наша клетка:Лиловато-розовые кольца вокруг луны, кроваво-оранжевое солнце,Двойная Ирида и это редкое явление —Ложная радуга, – когда, прекрасное и странное,110 В ярком небе над горной грядой одинокоеОвальное опаловое облачко[9]Отражает радугу, следствие грозы,Разыгранной где-то в далекой долине, —Ибо мы заключены в искуснейшую клетку.
А еще есть стена звуков, еженощная стена,Возводимая осенью триллионом сверчков.Непроницаемая! На полпути к вершине холмаЯ останавливался, заполоненный их исступленной трелью.Вот свет у доктора Саттона. Вот Большая Медведица.120 Тысячу лет тому назад пять минут равнялосьСорока унциям мелкого песка.Переглядеть звезды. Вечность впередиИ вечность позади: над твоей головойОни смыкаются, как гигантские крылья, и ты мертв.
Обычный мещанин, я полагаю,Счастливее: он видит Млечный Путь,Лишь выйдя помочиться. Тогда, как и теперь,Я шел за собственный свой страх и риск – иссеченный ветвями,Подкарауленный подножкой пня. Хромой и толстый астматик,130 Я никогда не бил мячом об землю на бегу и никогда не заносил биты.
вернуться
7
Термин в бейсболе. Чэпмен – знаменитый переводчик Гомера
вернуться
9
Вера Набокова раскрывает неологизм «iridule» по собственной набоковской трактовке в интервью «Нью-Йорк таймс» (апрель 1971 г.), в котором он упомянул это «перламутровое облачко». В др. – греч. мифологии Ирида— олицетворение и богиня радуги, посредница между богами и людьми.