А может, существовала еще какая-нибудь причина, по которой Гейдрих через несколько дней собирается в Вевельсбург? Я всегда старался держаться подальше от всех интриг, но ни минуты не сомневался, что ему доставило бы удовольствие подставить Гиммлера. Для него это - все равно как получить в подарок торт с толстым слоем крема. А самым приятным для Гейдриха был бы, конечно, арест Вайстора и других членов антигейдриховской оппозиции в СС.
Однако, чтобы доказать это, мне нужны были еще какие-нибудь материалы, кроме бумаг Вайстора. Что-нибудь более красноречивое и недвусмысленное, что смогло бы убедить самого рейхсфюрера.
Именно тогда я вспомнил о Рейнхарде Ланге. Это было самое уязвимое место на пятнистом теле заговора Вайстора, и, конечно, чтобы отсечь его, не нужен чистый и острый скальпель, хватит грубого и грязного ногтя. У меня ведь еще оставались два его письма Ланцу Киндерману.
Приехав в Алекс, я сразу же подошел к столу дежурного и увидел, что меня ждут Корш и Беккер вместе с Ильманом и сержантом Гольнером.
- Еще один звонок?
- Да, комиссар, - сказал Гольнер.
- Хорошо. Поехали.
Внешне пивоварня Шультхайса в Кройцберге больше походила на школу унылое здание из красного кирпича с множеством башен и башенок, рядом располагался внушительных размеров сад. Если бы не стойкий запах, который и сейчас, в два часа ночи, щекотал наши ноздри, то можно было бы подумать, что в комнатах рядами стоят школьные парты, а не пивные бочки. Мы остановились около сторожки, похожей на палатку.
- Полиция! - прокричал Беккер сторожу, похоже, большому любителю пива у него был такой живот, что при всем своем желании он вряд ли смог бы дотянуться руками до карманов своего комбинезона.
- Где вы держите старые пивные бочки?
- Какие вы имеете в виду? Пустые?
- Не совсем. Я имею в виду те, которые требуют небольшого ремонта.
Сторож прикоснулся пальцами ко лбу, как будто отдавал честь.
- Так точно, господин, Я вас понял. Сюда, пожалуйста.
Мы вылезли из машины и последовали за ним по дороге, по которой только что приехали. Вскоре мы вошли в зеленую низкую дверь в стене пивоварни и зашагали по узкому проходу.
- Вы разве не запираете эту дверь? - спросил я.
- Незачем, - ответил сторож, - здесь нечего красть. Пиво хранится в другом помещении.
Это был старый погреб с вековой грязью на потолке и полу. Голая электрическая лампочка на стене придавала мраку, царившему в погребе, желтоватый оттенок.
- Это здесь, - сказал сторож. - Я думаю, как раз то, что вы ищете. Сюда складывают бочки, которые нужно чинить. Только чинят их редко. Некоторые лежат здесь уже десять лет.
- Черт! - выругался Корш. - Должно быть, их здесь не меньше сотни.
- Как минимум, - засмеялся наш провожатый.
- Ну, тогда лучше поскорее начать, - предложил я.
- А что вы все-таки ищете?
- Открывалку для бутылок, - огрызнулся Беккер. - А теперь, будь другом, катись отсюда.
Сторож усмехнулся, что-то пробормотал и, тяжело переваливаясь, зашагал прочь, к удовольствию Беккера.
Нашел ее Ильман. Он даже не стал снимать крышку.
- Здесь. Вот эта бочка. Ее двигали. Недавно. И крышка отличается по цвету. - Он поднял крышку, глубоко вздохнул и направил луч фонаря внутрь. Да, она здесь.
Я подошел туда, где он стоял, и два раза заглянул внутрь: один раз за себя, второй - за Хильдегард. Я видел много фотографий Эммелин у нее дома и сразу же узнал ее.
- Достаньте ее оттуда как можно быстрее, профессор.
Ильман как-то странно посмотрел на меня, затем кивнул. Возможно, что-то в моем тоне заставило его догадаться о моей не только профессиональной заинтересованности в этом деле. Он жестом подозвал полицейского фотографа.
- Беккер, - сказал я.
- Да, комиссар?
- Поедете со мной.
* * *
По дороге к дому Рейнхарда Ланге мы заехали ко мне за его письмами. Я налил нам обоим по большому стакану шнапса и рассказал о том, что произошло в этот вечер.
- Ланге - слабое звено. Я слышал, как они сами об этом говорили. Более того, он - гомик.
Я осушил свой стакан и, наполнив его снова, глубоко вздохнул, чтобы усилить действие спиртного. Я чувствовал, как горели мои губы, пока я, не проглатывая, держал жидкость во рту. Меня слегка передернуло, когда я отправил шнапс в желудок.
- Я хочу, чтобы вы поработали с ним по линии полиции нравов.
- Да? Очень круто?
- Чтоб он у нас поплясал.
Беккер оскалился и допил свой стакан.
- Значит, раскрутить его на полную катушку? Понял. - Он расстегнул пиджак и, вытащив оттуда короткую резиновую дубинку, с энтузиазмом постучал ею по своей ладони. - Я поглажу его вот этим.
- Ну, надеюсь, что с этой штучкой вы обращаетесь более умело, чем с "парабеллумом". Ланге мне нужен живым. Напуганным до смерти, но живым. Чтобы мог отвечать на вопросы. Понятно?
- Не беспокойтесь, - сказал он. - Я знаю, как обращаться с этой вещицей. Только сдерну с него кожу, вот и все. Кости мы не будем ломать, пока вы не прикажете.
- Я вижу, вам это нравится, да? Стращать людей так, чтобы они напускали себе в штаны?
Беккер засмеялся.
- А вам нет?
* * *
Дом Ланге на Лютцовуферштрассе, обращенный фасадом на канал Ландвер, находился совсем близко от зоопарка, откуда было хорошо слышно, как родственники Гитлера жалуются на свои жилищные условия. Элегантное трехэтажное здание в стиле императора Вильгельма, окрашенное в оранжевый цвет с большим квадратным эркером на втором этаже. Беккер с таким усердием принялся звонить в дверь, как будто ему за это платили отдельно. Затем, когда ему надоело, он стал бить в дверь молотком. Наконец в прихожей зажегся свет, и мы услышали, как отодвигается засов.