– Шофер фрау Ланге сам доставил ее сюда, – объяснил он, пока я читал последнее творение шантажиста, представлявшее собой смесь угроз и инструкций. «Положите тысячу марок в фирменную сумку магазина „Герсон“ и сегодня днем оставьте ее в корзине для мусора рядом с „Цыплячьим домиком“ в зоопарке».
Я выглянул из окна. День стоял жаркий, и, без сомнения, сегодня в зоопарке будет многолюдно.
– Хорошее место, – оценил я. – Там его трудно будет засечь и еще труднее выследить. В зоопарке, насколько я помню, четыре выхода.
Я нашел в ящике карту Берлина и разложил ее на столе.
Бруно подошел и стал глядеть из-за моего плеча.
– Так как же мы это разыграем? – спросил он.
– Ты отнесешь деньги, а я сыграю роль посетителя.
– После этого мне ждать у одного из выходов?
– У тебя один шанс из четырех. Какой выход ты выбираешь?
С минуту он изучал карту и затем показал на выход у канала.
– Мост Лихтенштейна. На другой стороне канала, на Раухштрассе, будет ждать машина.
– Лучше сам сиди в машине и жди.
– Сколько же мне придется ждать? Ведь зоопарк, о Боже, закрывается в девять вечера.
– Выход у «Аквариума» закрывается в шесть, поэтому, я полагаю, он появится раньше, если, конечно, выберет этот путь. А коль его не будет, уезжай домой и жди моего звонка.
Я вышел из вестибюля станции «Зоопарк», напоминавшей стеклянный ангар для самолетов, пересек Харденбергплац и направился к главному входу берлинского зоопарка, который расположен к югу от планетария. Купив билет, дававший право на посещение «Аквариума», и путеводитель, чтобы больше походить на туриста, я направился сначала к слоновнику. Какой-то странный человек, рисовавший с натуры слонов, при моем приближении поспешно закрыл свой блокнот и перешел на другое место. Облокотившись на перила ограды, я наблюдал, как он снова и снова повторял свой маневр, как только кто-нибудь подходил к нему, пока наконец не оказался опять рядом со мной. Негодуя при мысли о том, что он, вероятно, думает, будто меня интересует его убогий рисунок, я заглянул ему через плечо, держа фотоаппарат совсем близко от его лица.
– Давайте я вас сфотографирую, – сказал я бодро. Он прорычал что-то и тут же убрался. Пациент доктора Киндермана, подумал я. Чокнутый. Я заметил: на любом показе или выставке самые интересные экспонаты – это сами посетители.
Прошло еще минут пятнадцать, прежде чем я увидел Бруно. Казалось, он не замечал ни меня, ни слонов, проходя мимо с небольшим фирменным пакетом магазина «Герсон» под мышкой. В пакете лежали деньги. Я пропустил его далеко вперед, а затем пошел следом.
Около «Цыплячьего домика» – небольшого сооружения из красного кирпича и дерева, увитого плющом, отчего он больше походил на сельский пивной погреб, чем на дом для диких пернатых, – Бруно остановился, огляделся и бросил пакет в мусорный ящик рядом со скамейкой. Затем быстро удалился в направлении выбранной им стоянки у выхода на канал Ландвер.
Напротив «Цыплячьего домика» располагалась высокая скала из песчаника, на которой обитало стадо диких баранов, – согласно путеводителю, одна из достопримечательностей зоопарка. Но мне она показалась слишком театральной и вряд ли соответствовала тому месту, где на самом деле обитали эти ходячие лохмотья шерсти. Скорее она напоминала декорацию помпезной постановки какого-нибудь «Парсифаля», если, конечно, соорудить такую декорацию вообще под силу человеку. Какое-то время я покрутился на месте, прочитал все о баранах и под конец сделал несколько фотографий сих исключительно неинтересных созданий.
За «Бараньей скалой» находилась высокая смотровая башня, с которой можно было видеть вход в «Цыплячий домик» и даже весь зоопарк. И я подумал: стоит, пожалуй, пожертвовать десятью пфеннигами, чтобы убедиться, что ты не лезешь прямо вловушку. Размышляя об этом, я побрел прочь от «Цыплячьего домика» в сторону озера, как вдруг у дальнего края павильона появился молодой человек лет восемнадцати с темными волосами, одетый в серую спортивную куртку. Даже не оглянувшись, он вытащил пакет «Герсона» из мусорного ящика, бросил его в другой фирменный пакет, на этот раз магазина «Каде-Ве», и быстро прошел мимо меня. Дождавшись, когда он отойдет на приличное расстояние, я последовал за ним.
У «Дома антилоп», выстроенного в мавританском стиле, молодой человек на какое-то мгновение задержался позади группы бронзовых кентавров, стоявших здесь, а я, сделав вид, что поглощен своим путеводителем, прошел прямо к «Китайскому замку», где, спрятавшись за спинами людей, остановился, чтобы понаблюдать за ним краешком глаза. Он вышел из-за группы кентавров, и я догадался, что он направляется к «Аквариуму» и южному выходу.
В большом зеленом здании, выходившем одной стеной на Будапештерштрассе, можно было увидеть все что угодно, только не рыб. Рядом с дверью возвышался, словно собираясь напасть, каменный игуанодон в натуральную величину, а над дверью красовалась голова другого динозавра. Повсюду на стенах «Аквариума» висели панно и каменные барельефы, изображавшие доисторических чудовищ, каждое из которых могло бы проглотить целиком акулу. Эти допотопные декорации на самом деле лучше бы подошли другим обитателям «Аквариума» – рептилиям.
Увидев, что мой подопечный исчез за дверью, и понимая, как легко потерять его в темных помещениях «Аквариума», я ускорил шаг. Войдя внутрь, я убедился, что действительность превзошла мои самые худшие опасения – из-за огромной толпы посетителей было невозможно разглядеть, куда он пошел.
Смирившись с неудачей, я торопливо направился к другой двери, выходившей на улицу, и почти столкнулся с моим молодым человеком – он только что отошел от аквариума, в котором обитало существо, больше напоминавшее плавающую мину, чем рыбу. Задержавшись на несколько секунд у массивной мраморной лестницы, ведущей в зал рептилий, он спустился к выходу и покинул зоопарк.
На Будапештерштрассе я следовал за ним, спрятавшись за группой школьников. На Ансбахерштрассе я опустил путеводитель в карман плаща, висевшего у меня на руке, и загнул вверх поля шляпы. Когда преследуешь кого-то, время от времени необходимо немного изменять свою внешность и всегда быть на виду. Если будешь пригибаться, человек, которого ты преследуешь, сразу обо все догадается. Но парень ни разу даже не оглянулся. Он пересек Виттенбергплац и зашел в «Кауфхауз дес Вестенс», или «Ка-де-Ве», самый большой универсальный магазин в Берлине.
Я думал, он использовал другой пакет только для того, чтобы избавиться от хвоста, от того, кто мог бы поджидать человека с пакетом «Герсон» в руках у одного из выходов зоопарка. Но теперь я понял, что он должен сам передать кому-то пакет.
Пивной ресторан на четвертом этаже «Ка-де-Ве» был полон посетителей. Они сидели, уставившись в свои тарелки с сосисками и в кружки с пивом высотой с настольную лампу. Молодой человек с деньгами прошел вдоль столиков, разыскивая кого-то, и наконец подсел к одинокому человеку в голубом костюме. Пакет с деньгами он положил рядом с точно таким же, лежавшим на полу.
Отыскав пустой столик, я сел так, чтобы их видеть, и, взяв меню, демонстративно уткнулся в него. Появился официант. Я сказал ему, что еще не выбрал, и он отошел.
Вскоре человек в голубом костюме встал, оставил несколько монет на столе и, наклонившись, взял пакет с деньгами. Они не обменялись ни единым словом.
Когда Голубой Костюм вышел из ресторана, я пошел за ним, подчиняясь основному правилу, касающемуся тех случаев, когда в дело вмешивается случайность: всегда следуй за деньгами.
С массивным портиком в виде арки и двумя башнями, похожими на минареты, театр «Метрополь» на Ноллендорфплац производил впечатление почти византийского величия. На барельефах у основания массивных опор переплелись не менее двадцати обнаженных фигур – идеальное место, чтобы продемонстрировать истинное самопожертвование. Справа от театра за большими деревянными воротами располагалась обширная, как футбольное поле, стоянка для машин, а сзади к ней примыкали несколько больших многоквартирных домов.