Сначала мы не видели никаких бриттов. Места, в которых мы находили укрытие, были пустынными, кроме устья одной реки, где какой-то полуголый человек столкнул на воду лодку из шкур и погреб к нам, желая продать крабов. Мы купили у него целую корзину за два пенни.
На следующий вечер во время прилива мы вытащили «Огненного дракона» на берег и набрали питьевой воды из ручья. Я и Леофрик вскарабкались на холм, чтобы осмотреться. Вдалеке из долины поднимался дым, но мы не увидели нигде ни одного человека, даже пастуха.
– Неужели ты ожидал увидеть здесь врагов? – спросил Леофрик.
– Я думал, вдруг поблизости есть монастырь, – ответил я.
– Монастырь?! – удивился он. – Ты хочешь помолиться?
– В монастырях обычно есть серебро, – пояснил я.
– Только не здесь. Местные все сплошь бедны, как горностаи. Кроме того…
– Кроме того – что?
Он мотнул головой в сторону нашей команды.
– У тебя на борту как минимум дюжина добрых христиан. Ну, может, не все они так уж строго соблюдают заповеди, однако вряд ли согласятся грабить вместе с тобой монастырь.
Он был прав. Несколько человек изначально выказали кое-какие сомнения насчет пиратского промысла, но я заверил их, что датчане пользуются торговыми судами, чтобы шпионить за своими противниками. Это было правдой, однако я сомневался, чтобы хоть кто-нибудь из наших жертв состоял на службе у датчан. Однако оба корабля были полны чужестранцев, к которым команда «Огненного дракона», как и все саксы, питала здоровое недоверие, хотя и делала исключение для Хэстена и дюжины других членов экипажа – фризов. Пиратство было у этого народа в крови, как и у датчан, а наши фризы явились в Уэссекс, чтобы разбогатеть на войне, поэтому они лишь радовались, когда «Огненный дракон» отправился на поиски добычи.
По мере продвижения на запад нам стали попадаться прибрежные поселения, некоторые на удивление большие. Кенвульф, этот славный парень, сражавшийся вместе с нами у Синуита, рассказал, что бритты в Корнуолуме добывают из земли олово и продают чужестранцам. Он знал об этом потому, что его отец был торговцем и часто плавал к этим берегам.
– Если они продают олово, – сказал я, – тогда у них должны водиться деньги.
– И имеются люди, чтобы эти деньги охранять, – сухо заметил Кенвульф.
– У них есть король?
На этот вопрос никто ответить не мог. Подобное предположение казалось вероятным, хотя, где живет их правитель и кто он такой, мы знать не могли. Возможно, прав был Хэстен, утверждавший, что у местных вообще не было короля. Зато оружие у них точно имелось: однажды ночью, когда «Огненный дракон» вполз в бухту, с вершины холма прилетела стрела и шлепнулась в море возле самых наших весел. Мы могли бы и не заметить стрелу, если бы я случайно не поднял глаза и не увидел ее – с оперением из грязно-серых перьев, мелькнувшую на фоне неба и с всплеском исчезнувшую в воде. Одна-единственная стрела. Других за ней не последовало, так что, возможно, это было предупреждением, и ночью мы оставили корабль стоять на якоре.
На рассвете мы увидели двух коров, пасущихся рядом с ручьем, и Леофрик принес свой топор.
– Коровы здесь специально для того, чтобы нас убить, – предупредил Хэстен. Он еще не очень хорошо освоил английский язык и выражался довольно коряво.
– Коровы собираются нас убить? – весело переспросил я.
– Я видел такое раньше, господин. Они приводят коров, чтобы выманить нас на берег, а потом нападают.
Мы пощадили коров, подняли якорь и двинулись к выходу из бухты. Внезапно позади раздался вой, и я увидел, как из-за кустов и деревьев вывалила толпа мужчин. Сняв с левой руки один из серебряных браслетов, я в знак благодарности отдал его Хэстену.
То был его первый браслет, и, будучи истинным датчанином, Хэстен весь просто раздулся от гордости и все утро полировал мой подарок.
Постепенно берег сделался шире, теперь будет труднее найти укрытие, но погода стояла тихая.
Мы захватили маленькое восьмивесельное судно, которое возвращалось из Ирландии, и избавили его от шестнадцати слитков серебра, трех ножей, груды слитков олова, мешка гусиных перьев и шести козьих шкур. Нельзя сказать, что мы разбогатели, хотя в чреве «Огненного дракона» стало тесно от шкур, мешков с шерстью и слитков олова.