— Вот, — смеясь подаёт ему телеграммы девушка.
Кудри воздвигает очки на нос и, почесываясь, распечатывает телеграммы.
— Тьфу! — плюётся он, — стоило беспокоить… Наш корреспондент сообщает, что супруга этого нового русского императора Кирилла прибыла в Вашингтон… Кому-то это нужно сейчас, путешествие этой дуры… Те-те-те! — поднял он палец, — вот это поинтереснее. Знаете, от кого?
— Ну?
— От председателя сената!
— О!
— Ммм… важные постановления… «Впредь на влёт в Соединённые Штаты выбирать визу… Снабдить марсиан каталогами лучших фирм!.. Объявить, что векселя солидных марсианских предприятий к учёту принимаются… Предложить марсианам признать вашингтонское соглашение…» Ха-ха-ха!!!
— Ха-ха-ха!! — залились Ирена и Хоммсворд.
— Ха-ха-ха!! Ха-ха-ха!!!
— Ой… Ха-ха-ха!..
Кудри снимает очки и вытирает слёзы.
— Хорошо, что хоть не делегируют на Марс полдюжины капитанов Армии Спасения.
— Ну, давайте третью телеграмму.
— Сейчас!.. Ммм… Э-э, да эта менее всех интересна.
— Что такое?
— Губернатор извещает о наложении на все доходы издательства 10 % налога с валовой суммы, в виду необыкновенного развития дела в связи с прилётом марсиан.
— Чорт с ним! Заплатим!
— Всё равно, вот я сейчас свёл итог, приблизительный, правда… Чистой прибыли за шестьдесят часов — четырнадцать миллионов, налог, дьявол его возьми, возьмёт около трёх; ничего, останется достаточно… Вот это, я понимаю, предприятие. Марсианское предприятие Синдиката Холостяков! Здорово!
13. 54 секунды лошадиного бега
Лорд Бриджмент Уинстон Т.Стьюпид, как только попал в кабину аппарата марсиан, одним единственным поворотом головы ознакомился с помещением и, усевшись на какой-то ящик, застыл. Лорд выказал себя редким образчиком скромности. В продолжение двадцати часов он безмолвно высидел на месте, ни словом ни движением не перебивая разговоров профессора Каммариона. Изредка в аппарат совался какой-нибудь репортёр, щёлкал камерой и улетучивался. Наконец, и гости и хозяева угомонились и улеглись спать на часик-другой, а лорд Бриджмент, как сфинкс, глядел перед собой, не меняя даже положения головы, упёртой подбородком в ладони, покоящиеся на набалдашнике палки.
Был уже яркий день, когда даже лорда Стьюпида вывел из его каталепсического состояния греющейся ящерицы ужасный шум, раздавшийся снаружи… Повернув взор к окну, увидел торжественную процессию с флагами и оркестрами, приближавшуюся к аппарату. Смерив глазами расстояние, отделявшее демонстрантов от места спуска, лорд Бриджмент исчислил его в 54 секунды лошадиного бега и счёл необходимым открыть рот.
— Разрешите мне переговорить с жителями Марса!
Генри вежливо взял в руки палочку, намереваясь выстукать слова рыжего лорда.
Марсиане внимательно склонили головы.
— Предлагаю учредить акционерное общество на паритетных началах… Общество межпланетных сообщений… «Эрз-Марс-Тревеллинг-Ляйн»… Вношу капитал в три миллиона фунтов!
Марсиане переглянулись, полопотали между собой, постукали, Генри ответно постукал, затем лорд Стьюпид получил ответ:
— Жители Марса, не понимая денег, просят сообщить им, какими предприятиями располагает лорд для осуществления возможности перелётов… Какие производства…
Лорд живо перечислил: копи, два сталелитейных завода, ещё кое-что…
Новые перестукивания.
— Марсиане приглашают лорда Стьюпида отправиться на Марс и заверяют, что ни с кем больше в подобное соглашение не войдут.
Грохот соединённых оркестров под окнами кабины заключил это первое небывалое деловое соглашение между Землёй и Марсом. Лорд пожал руку Генри, церемонно раскланялся с остальными и вышел из кабины под взрыв приветствий, безусловно к нему не относящихся.
И когда бородатые марсиане показались на пороге и шумные изъявления американской вежливости погасли, от толпы демонстрантов отделился журавлеобразный джентльмен и, кашлянув, скрипучим голосом произнёс:
— От имени Американской Академии Наук, Совета Народных Университетов, Общества Автомобилей Форда, Синдиката Сахарозаводчиков, Союза Воскресных…
14. Глава, посвящённая памяти Горбунова и Аверченко
Казимир Пузявич сидел в кафе, когда мимо дверей пробежал газетчик, выкликая:
— Марсиане! Прилёт марсиан!
Пузявич сунул монету мальчишке, развернул газету и похолодел.
— Какой ужас! Марсиане!..
Вспомнил читанные страхи, сфабрикованные Уэллсом, и дробно постучал зубами о край недопитого стакана.
Шатаясь, вышел на бульвар весь под впечатлением необыкновенного известия, а уж мимо летит другой мальчишка.
— Второй выпуск! Разговоры с марсианами!
— Разговоры?
Через пять минут Пузявича нельзя было узнать… С восторженным лицом он сорвался со скамейки и, покликав авто, помчался к приятелю.
Кубик лифта заполз на 14-й этаж и выплюнул Пузявича к двери, на которой кусочек картона ставил в известность, что здесь живёт (буквы английские) — Арчибальд В.Кошкодавов.
— Идея!.. — повис на шее Кошкодавова Пузявич, — ты понимаешь, Варсонофий, идеальная идея!..
— Да какая?! Каждые два дня ты врываешься точно таким же образом и извергаешь возгласы и объятия!.. Через месяц от моей шеи ничего не останется!..
— Варсонофий! Так не говорят в минуты, когда Российская империя может быть восстановлена.
— Может — быть или может быть?
— Может быть! Без чёрточки!
— Ладно. В чём дело?
— Марсиане прилетели!..
— Марсиане?
— Да, марсиане. Вот, на, прочитай!
Кошкодавов просмотрел газеты.
— Что из этого? Изумительное событие и только.
— Только! Назад они летят? Летят! С собой кого-нибудь пригласят? Пригласят! Земля у них есть? Есть!
— У них не земля, — поджав губы, поправил Кошкодавов, — у них «марс»!
— Как так?
— Осёл! «Земля» — это на Земле. А на Марсе земли нет!
— А на чём же они там ходят, как не на земле?
— Нет, уж извини, на «марсе» каком-нибудь.
— Гм. — Пузявич задумался.
— То-то и есть! — резонно сказал Кошкодавов и поглядел на свои ладони, вопреки законам природы украшенные волосами, чем, надо сказать, Кошкодавов гордился.
— Так это стало быть… почва!
— Ну, почва — это другой разговор, — милостиво согласился Кошкодавов, — ну, суди сам, — какая у них там «земля»!
— Так, вот, согласен! Надо там, на Марсе, попросить кусочек этой самой почвы и, того… учредить Российскую империю…
— А как с перевозкой? Да и согласятся ли? В экую даль лететь!
— Это от хорошей жизни не полетишь. А наш брат эмигрант, ясно, хоть месяцу на рога готов… Потом же, место у них там хорошее, живи хоть до ста годов.
— Чем же хорошее? Воды, говорят, много!
— Дурак! Вот и прекрасно! Купайся — не хочу! Опять же рыбалка! Сиди себе и забрасывай удочку…
— А на неё — голавль!..
— Ну-у, голавль! Оборвёт ещё! Леща хорошо ловить. Берёт тихо-тихо. А ты его — раз!
— Не люблю леща. У нас, в Самарской губернии, — сазан, о! Одно удовольствие!.. Только на заре клевать обожает!
— Для такой рыбы и встать не лень! А ты как, водить любишь или сразу?
— Смотря, какой червяк… Вот на навозного червя долго канителиться не приходится.
— Лучше на выползка…
15. Люди тонут. Ничего смешного
— Годар!!! Ты слышишь меня!!!
— Слышу!!
— Не выпускай колеса!!! Я сейчас раскупорю ящик с сухарями!!!
— Обвяжи меня плащом! Я продрог!
— Сейчас!!!
Перекрикивая вой шторма, Пулю и Годар ведут подобные разговоры на баркасе, который сделался игрушкой, как принято говорить, взбесившегося океана.