Сидящий, почувствовав, что дождь перестал литься ему на голову, и, заметив боковым зрением чье-то присутствие, повернулся к Блейду, вопросительно, немного испуганно смотря на него.
- Покури спокойно, - с лёгкой улыбкой произнёс блондин. - Или тебе удобно курить под проливным дождём?
- Нет, неудобно, - ответил человек, кажется, это всё-таки был парень. - Спасибо.
Он снова посмотрел вперёд и всхлипнул, не то от простуды, которая уже могла успеть поселиться в его теле из-за переохлаждения, не то из-за того, что он плакал.
Вновь скосив глаза на Блейда и поняв, что он не собирается уходить, парень протянул руку и произнёс:
- Давайте зонт мне, я сам подержу.
- Обращайся ко мне на «ты», - усмехнувшись, произнёс Блейд и передал парню зонт, после чего сел рядом с ним, вытягивая ноги.
Он несколько секунд помолчал, затем добавил:
- Меня зовут Блейд.
- Бони, - кивнув, представился парень и обхватил дрожащими губами фильтр сигареты, пытаясь сделать нормальную затяжку, но сигарета уже была слишком влажной.
Нахмурившись, Бони выбросил недокуренную сигарету и достал из пачки новую, немного неловко пытаясь управиться с зонтом и зажигалкой одновременно. С секунду посмотрев на мытарства парня, Блейд забрал у него зонт, освобождая одну руку, и вновь вернул только после того, как он подкурил.
- Спасибо, - поблагодарил он Блейда.
- Не за что, - пожал плечами Блейд.
Чуть-чуть помолчав, он спросил:
- Интересное имя - Бони. А как будет полностью?
- Бонифаций, - слегка поморщившись, ответил новый знакомый. - Я знаю, что оно странное, просто, мои родители...
- Это очень красивое имя, - перебил парня Блейд, не давая ему начать оправдываться.
- Спасибо, - в который раз произнёс Бони и наконец-то улыбнулся. Это было хорошим знаком. - Это всё мои родители... У меня отец - историк, а мама - художница. Вот и придумали назвать меня так, чтобы это имя и в истории было, и маминым необычным стандартам соответствовало.
- Бонифаций... - повторил за парнем Блейд, чуть щурясь, смотря в темноту. - И кто же носил такое имя в истории?
- Святой Бонифаций, - вздохнул Бони. - Он был архиепископом, миссионером и реформатором церкви. Известен, как Апостол всех немцев.
- Ммм, - с уважением кивнул Блейд. - Так ты у нас носишь великое имя?
- Мне больше нравится просто «Бони», потому что «Бонифаций» - слишком сложно и пафосно. И моей маме тоже нравится сокращенная форма, только она добавляла в него ещё одну «н», но так уже получается женское имя...
- Какая, однако, у тебя интересная судьба и семья, - улыбнувшись, взглянув на собеседника, произнёс Блейд. - Наверное, это очень интересно - быть сыном художницы, творческой личности?
- Да, это интересно, - кивнул Бони. - Когда твой родитель - свободный художник, это автоматически освобождает тебя от многих неприятностей традиционного воспитания.
- А твой отец?
- Он тоже не был приверженцем консерватизма. Так что, они нашли друг друга.
Бони помолчал немного, затем добавил:
- Папа даже нормально отнёсся к тому, что мама четыре года назад сказала, что у неё творческий кризис, оставила дома все телефоны и прочие средства связи и уехала на Гавайи, чтобы там, сидя на берегу океана, восстановить связь с космосом и смочь вновь творить.
Блейд поднял брови, вопросительно смотря на парня. Он спросил:
- И как, прошёл творческий кризис?
- Не знаю, - Бони пожал плечами. - Она ещё не вернулась.
- У тебя удивительная семья, - сказал Блейд и достал сигарету, подсаживаясь ближе к новому знакомому, чтобы тоже укрыться от дождя.
- Да, есть немного... - улыбнувшись, ответил Бони. - Только мой старший брат, как это принято говорить, нормальный. Даже слишком нормальный, из-за это, собственно, мы и не общаемся.
- Почему?
- Он не может принять то, что хоть чуточку отличается от среднего стандарта, - несколько уклончиво ответил Бони. - Он и с мамой по этому поводу часто ссорился, и с папой. А со мной... - парень закатил глаза и тяжело вздохнул. - Я не могу вспомнить и дня, когда бы мы не ссорились и когда бы он не пытался меня перевоспитать.
- И как же он пытался тебя перевоспитать? - спросил Блейд, внимательно, изучающе смотря на профиль собеседника. - Или тебе неприятно об этом говорить?
- Нет, всё нормально. Он орал на меня, всё время говорил, какой я не такой и какая у нас чокнутая семья, часто бил. Но этого уже давно нет. Он переехал, когда мне было пятнадцать. С тех пор я его больше не видел, только несколько раз разговаривал по телефону.