Он добрался до забора, жалея, что у него нет снегоступов, неуклюже перелез на другую сторону, плюхнулся в снег, доходивший до бедер, и, не разбирая дороги, двинулся на север, к «Камберленд-Сентр».
Торговый центр находился на расстоянии всего-то трех миль, но Блейз выдохся уже на полпути. Лицо онемело. Руки и ноги тоже, несмотря на теплые носки и перчатки. Однако он продолжал идти, не предпринимая попыток обойти сугробы, шел напролом. Дважды переваливался через изгороди, целиком скрытые снегом, на одной колючая проволока порвала джинсы и поцарапала ногу. Он поднялся и пошел дальше, не тратя силы на то, чтобы выругаться.
Через час оказался па лесной ферме, в питомнике округа Камберленд. Здесь маленькие голубые ели уходили вдаль стройными рядами, каждая росла в шести футах от своих соседок. Теперь Блейз смог идти подлинному, прикрытому кронами коридору, где глубина снега не превышала трех дюймов. А кое-где его и вовсе не было. И Блейз знал, что шоссе находится за питомником округа Камберленд.
Добравшись до западной границы этого игрушечного леса, он сел на вершину насыпи и съехал на пятой точке на дорогу №289. Чуть дальше в слепящем снегу мигал свет на вершине башни, который он хорошо помнил: с двух сторон красный, с двух — желтый. Аза башенкой, словно призраки, белую темноту пробивали несколько уличных фонарей.
Блейз перешел шоссе, засыпанное снегом, без единого автомобиля, и зашагал к заправочной станции «Экксон», расположенной на углу. Маленький островок света на стене из шлакоблоков вырывал из темноты телефонную будку. Похожий на снеговика Блейз втиснулся в нее. На мгновение его охватила паника: он не мог найти мелочь. Но наконец выудил два четвертака из карманов джинсов и еще один — из куртки. Потом — бул! — мелочь высыпалась в нишу для возврата денег. Справки по телефонным номерам давали бесплатно.
— Я хочу позвонить Джозефу Джерарду, — сказал он телефонистке. — В Окома-Хайтс.
Последовала короткая пауза, а потом телефонистка продиктовала ему номер. Блейз записан его на запотевшем стекле, которое укрывало телефонный аппарат от снега, понятия не имея о том, что попросил номер, отсутствующий в телефонном справочнике, и телефонистка назвала его, лишь следуя инструкциям, полученным от ФБР. Конечно, к этому номеру получали доступ и доброжелатели, и психи, но если бы похитители не смогли позвонить Джерардам, не имело бы смысла устанавливать оборудование, определяющее, откуда поступил звонок.
Блейз набрал «О» и продиктовал другой телефонистке номер Джерарда. Спросил, платный ли звонок. Оказалось, что да. Спросил, сможет ли он говорить три минуты за семьдесят пять центов. Телефонистка ответила, что нет, трехминутный разговор с Окома-Хайтс стоил доллар и девяносто центов. Нет ли у него телефонной кредитной карточки, поинтересовалась телефонистка.
Нет. У Блейза не было никаких кредитных карточек.
Телефонистка сказала, что счет за разговор могут прислать по его домашнему номеру, и в лачуге действительно был телефон (который после смерти Джорджа ни разу не зазвонил), но Блейзу хватило ума не называть номер.
— Тогда за счет вызываемого абонента, — предложила телефонистка.
— За счет абонента, да! — воскликнул Блейз.
— Ваше имя, сэр?
— Клайтон Блейсделл-младший, — без запинки ответил он. Радуясь тому, что прошел столь длинный путь не для того, чтобы вернуться с пустыми руками из-за отсутствия мелочи, Блейз только через два часа осознал, что допустил тактическую ошибку.
— Благодарю вас, сэр.
— И вам спасибо, — ответил Блейз, довольный собой. Собственным хладнокровием.
На другом конце провода трубку сняли после первого звонка.
— Да? — В голосе слышались усталость и тревога.
— Твой сын у меня.
— Мистер, сегодня я слышал эти слова десять раз. Докажите.
Блейза услышанное потрясло. Такого он никак не ожидал.
— Ну, он не со мной, знаете ли. С ним мой напарник.
— Да? — и ничего больше. Только «да?».
— Я видел твою жену, когда входил в дом, — ничего другого Блейзу в голову не пришло. — Такая красотка. В белой ночнушке. И у вас фотография на комоде… вернее, три фотографии вместе.
— Скажите мне что-нибудь еще, — раздалось с другого конца провода. Усталость из голоса исчезла.
Блейз пошарил в памяти. Ничего там не было. Ничего такого, что могло убедить этого упертого мужчину. Потом появилось.
— У старушки был кот. Потому-то она и спустилась вниз. Она думала, что я — это кот… что я… — Он все рылся и рылся в памяти. — Майки! — воскликнул он, — Я сожалею, что ударил ее так сильно. Я точно не хотел, но испугался.
Мужчина на другом конце провода начал кричать. Так неожиданно.
— Он в порядке? Ради Бога, скажите, Джо в порядке?
В трубке послышались еще какие-то голоса. Вроде бы одна женщина что-то говорила. Другая кричала и плакала. Вероятно, кричала и плакала мать. Нармянки скорее всего очень эмоциональны. Как и французки.