Блэйд искоса посмотрел на старика.
— Я не понял — тебе что, обидно, что я стал так популярен?
— Хватит издеваться! — взорвался Уистлер. — Разве ты не понимаешь, что происходит?!
Старик выхватил газету из рук Блэйда и потряс ей над головой. Из газеты, как снег, посыпался ворох разноцветных рекламных объявлений.
— Эти сволочи наконец-то поумнели. Они занялись чертовым пиаром. Теперь наша главная проблема — не вампиры. На нас начинает охоту весь остальной мир.
Уистлер раздраженно отвернулся от Блэйда, окинул взглядом переделанный под мастерскую ангар. В голове шумело. Вампиры забрали у них все, но им и этого мало. Они с Блэйдом и так скрываются, как крысы, пожертвовав комфортом и чистотой ради безопасности, а теперь, похоже, им предстояло потерять и то, что они с таким трудом уберегли.
Это было уже слишком.
Небесно-голубые глаза Уистлера свирепо оглядели мастерскую со всеми ее инженерными приспособлениями и инструментами. Он привел в порядок технику, которую удалось спасти из предыдущего убежища, но вампиры безнадежно испортили большинство устройств. Те немногие действующие агрегаты, которые у него еще оставались, он попросту украл в большой медицинской лаборатории на окраине города. Часть вещей осталась тут после сельскохозяйственных рабочих, которые жили здесь раньше; все матрасы провоняли козлом, и понадобились недели, чтобы избавиться от этой жуткой вони.
Уистлер снова обернулся к Блэйду:
— Из-за них мы из преследователей превратились в дичь. Последние несколько месяцев мы опережали их на шаг, не больше.
Блэйд положил руку на плечо напарника.
— Старина, ты слишком много беспокоишься.
Глаза старика блеснули злобой.
— Я влез в это дело еще до твоего рождения, Блэйд. В тот миг, когда ты перестанешь беспокоиться, ты умрешь.
Несколько мгновений они сверлили друг друга глазами. Потом выражение лица Уистлера смягчилось.
— С того самого дня, когда я тебя нашел, — сказал он, — я считал тебя своим сыном. Я научил тебя всему, что знал…
Уистлер тяжело вздохнул.
— Но я устал. Понимаешь?
Старик резко развернулся и ушел к себе.
Оказавшись в темной, скудно меблированной комнате, Уистлер сел на раскладушку и устремил задумчивый взгляд на свое потертое обручальное кольцо. Он медленно крутил его вокруг пальца. На лице отражалось глубокое раздумье.
В другой комнате Блэйд опустился на колени перед небольшим дзенским святилищем. Его глаза были закрыты. Из потемневшей серебряной курильницы колечками поднимался к потолку пахнущим ладаном дым, наполнявший комнату приятным терпким ароматом. Рядом на церемониальной подставке лежал меч — тезка Блэйда.[1] Лезвие поблескивало в лунном свете. На полу, у подставки, валялся кожаный пиджак, рукава которого были еще влажными от крови вампиров. Тишину нарушали только далекий шум океанского прибоя и шелест ветра, задувающего в щели оконных рам.
Блэйд пытался сосредоточиться на шуме моря, чтобы заставить умолкнуть жуткую какофонию, звучавшую в голове. Крики, грохот выстрелов, визг пуль и несмолкающий рев мотора «чарджера» снова и снова терзали усталый мозг. Перед ним, как наяву, стояло лицо Геджа и его предсмертный взгляд: злобное торжество, которое превыше боли и страха. Этот человек осознавал, что его смерть не напрасна. Он как будто видел в ней своего рода жертвоприношение.
Блэйд понимал, что его ждут большие неприятности. Мало того что он убил человека — он сделал это при свидетелях, и теперь ему придется заплатить.
Но они с Уистлером обязательно выкрутятся. Раньше они всегда выкручивались из подобных ситуаций. Надо просто заставить наконец замолчать все эти звуки смерти в голове, и он успокоится, рассмотрит проблему со всех сторон и сразу найдет правильное решение. Ни разу не случалось, чтобы Блэйд его не нашел.
Всю свою жизнь охотник провел в борьбе против вампиров — с того мига, как был извлечен из утробы умирающей матери.
Он выжил. Хотя лучше было бы ему умереть.
Потому что он был одним из них.
Вампир, отнявший жизнь у его матери, вызвал необратимые изменения в организме еще не рожденного ребенка. Когда зубы убийцы впились в горло женщины, паразитический вирус проник через кровь в плаценту и в организм скорчившегося в утробе эмбриона.
Еще до рождения Блэйд превратился в нечто такое, чем не хотел становиться, — не в человека и не в вампира, а в нечто среднее. У него не было возможности спастись, и он не мог спасти свою мать, когда кровопийца разорвал ее горло и бросил умирать на улице.