Мужик-шлюха!
И все же, Пеген осталась с ним. Девушка, казалось, никогда не волновалась по тому поводу, что он делал. Фактически, она встречалась с несколькими другими мужчинами.
Будь Эви на ее месте, она кастрировала бы его. Для начала.
Хотя... она понимала, почему женщины попадали под его чары. Она действительно понимала. Та улыбка, заставляющая в трусиках все плавиться... когда он улыбался, это чувствовалось так, будто ты была единственной живой женщиной. Любовницей его самых эротических мечтаний. Другой частью его сердца.
Я жалкая.
Но, в отличие от других женщин, она знала, что он был дикарем, не связанным любого вида Моральным Кодексом. Он был закаленным, отстраненным и жил по своему собственному своду правил... но даже те он иногда игнорировал. И он был расчетливым. Никто никогда не мог увести его от конца игры, независимо от того, к чему вел тот конец.
Нет, спасибо.
Так почему я дрожу?
Потому что холодно. Точно. Вот почему.
- Эй. Я все еще здесь, как видишь. Я рассказываю о парнях, которые выстроились в очередь к тебе. Если придет время, конечно.
Голос Иден вытащил Эви в реальность, она моргнула, сфокусировалась. Прислонившись к панели на кухне, она не донесла бокал с вином ко рту, остановившись на полпути.
- Прости, - пробормотала она. - Я не слушала.
- Ясно. Ты покраснела, и я знаю, что не из-за моих занимательных описаний, - сказала ее сестра с хитринкой в голосе. - Только если что-то... или кто-то... о ком ты мечтала, а?
Эви сорвала виноградинку из чаши с контролируемой температурой, стоящей в центре стола, и бросила в голограмму сестры. Маленький зеленый фрукт пролетел через смеющееся изображение Иден.
- Это непристойно, да?
- Пока, Иден, - сказала она сухо.
- Пока, Эви.
Они улыбались друг другу ту долю секунды, пока голограмма исчезала.
Со вздохом Эви нажала на кнопку включения на пульте дистанционного управления телевизором, и экран в кухне засветился.
Молодая, красивая репортерша стояла перед полным хаосом. Дым валил в воздухе, создавая жуткий фон абсолютной бойни. Домовладельцы замерли на газонах, наблюдая, как пожарные и полицейские прорывались через груды обугленных обломков.
- ... неизвестный мужчина был срочно отправлен в ближайшую больницу, - говорила репортерша. - Нам сообщили, что он находится в критическом состоянии, и все же, так или иначе, он исчез спустя пять минут после своего прибытия. Никто, кажется, не знает, что с ним произошло.
Адрес мелькнул на экране, и Эви ахнула. Дом Майкла.
Дрожа, она поставила свой бокал и потянулась к камере.
- Майкл Блэк. Отец. - В ее ушах визгом раздался гудок.
Она попала прямо на голосовую почту.
Она никогда не попадала прямо на его голосовую почту.
Неизвестный мужчина... больница... исчез... Это должен был быть ее отец. Если он был ранен и увезен гражданскими лицами, то его люди напали бы, чтобы украсть его, и забрали бы его в свое медицинское учреждение. Так работали черные ОПС.
Ладно. Ладно. Так. Если репортерше можно было верить, то Майкл был в критичном состоянии, но жив. Если бы Эви поспешила, то смогла бы добраться до него за полчаса. Она могла помочь ему.
Как можно быстрее она собрала вещи и понеслась к своему автомобилю. Солнце было скрыто облаками, когда она летела по шоссе на такой скорости, на которую автомобили, как предполагалось, не были способны. Но кстати, большинство людей не могло настроить сенсорную систему так, как могла она, и при этом они не знали, что могли отключить данные о максимальной скорости.
Вы можете забрать девушку из агентства, думаю, но вот агентство из девушки - нет.
К счастью щиты с черного рынка препятствовали любым ближайшим полицейским заметить ее.
Чем дальше от дома она отъезжала, тем меньше становилось зданий и магазинов, пока они не прекратили появляться вообще. Наконец, ее место назначения замаячило впереди. Металлическая блокада окружила расползающееся здание темными бетонными стенами и щитовой броней, а не окнами. Яркие галогенные лампы, ослепляя, светили с пирамидальной крыши, гоня все тени прочь.
Она остановилась у парадных ворот. Вооруженный охранник — мужчина — вышел вперед, чтобы постучать в ее окно. Она опустила его и показала удостоверение личности, которое она так и не разрезала на кусочки.