Вот почему, по долгу службы присутствуя на обедах в Тюильри, он предпочитал располагаться среди офицеров военной свиты и общался с ними на дружеской ноге.
Однажды он познакомился там с капитаном конных гренадеров, который в силу закона противоположностей понравился ему с первого взгляда.
Этот капитан был намного старше г-на де ла Гравери, которому в ту пору исполнилось двадцать пять или двадцать шесть лет; всего лишь несколько месяцев отделяли этого офицера от того дня, когда приказом министерства его должны были отправить в отставку.
У него были седые волосы, и несколько ранних морщин уже избороздили его лоб. Но по складу ума, по настрою своего сердца и по своему характеру г-н Дюмениль — так звали капитана — по-прежнему оставался двадцатилетним, и, пожалуй, во всей гвардии не нашлось бы ни одного младшего лейтенанта, который мог бы сравниться с ним в веселости, остроумии и беззаботной беспечности.
Во всех физических упражнениях, которыми г-н де ла Гравери, а точнее, старые канониссы, занимавшиеся его воспитанием, безмерно пренебрегали, капитан Дюмениль всегда был первым.
О его отваге в армии ходили легенды.
Эти качества произвели на шевалье чрезвычайно глубокое впечатление как раз потому, что сам он ими ни в коей мере не обладал; он тут же подумал, что подобный друг будет весьма ценным приобретением для такого несколько скучного жилища, каким был его дом; шевалье надеялся, что капитан развлечет Матильду, которая становилась все менее и менее общительной, оставаясь наедине с Дьёдонне; он рассудил, что воспользуется хорошим настроением, которое не замедлит прийти к его супруге, так же как оно приходило к нему самому, когда он слушал остроты своего нового знакомого. Вследствие всех этих соображений он немедленно стал ухаживать за капитаном так, как влюбленный — за желанной женщиной.
Спустя несколько часов их знакомство продвинулось настолько, что Дюмениль, не заставив себя долго упрашивать, согласился отобедать на следующий день у шевалье дома.
Впрочем, капитан — заметим это попутно — принадлежал к той породе людей, что приняли бы и приглашение дьявола, будь они твердо уверены, что жаркое там не окажется слишком подгоревшим.
Не подозревая того, г-н де ла Гравери именно в это время переживал самый критический период в своих семейных отношениях.
Госпожа де ла Гравери уже долгое время скучала. Скука у женщин, обладающих темпераментом Матильды, это легкий озноб, предвещающий лихорадку. Год, последовавший за Второй реставрацией, был насыщен весельем; молодая женщина пресытилась шумом и блеском, устала от танцев, ей наскучило банальное пустое кокетство — она переставала любить эти удовольствия и развлечения только ради их самих; она ощутила пустоту своего сердца, а г-жа де ла Гравери в этом напоминала природу: она приходила в ужас от пустоты.
Впрочем, по отношению к своему мужу она оставалась прежней или почти что прежней; благодаря привычке и воспитанию, роль заботливой и внимательной супруги укоренилась в ее сознании, и какое бы направление ни принимал ход ее мыслей, это ни в коей мере не отражалось на ее заботливой предупредительности, с которой она относилась к Дьёдонне; но, в сущности, меланхоличная нежность шевалье раздражала тонкую нервную систему его супруги, и взгляды, которые она бросала на него будто бы влюбленными глазками, понемногу стали наполняться едва сдерживаемой ненавистью; такое чувство женщины, подобные ей, всегда потихоньку испытывают к мужу, упрямо отказывающемуся предоставить им хоть малейший повод для жалоб, а следовательно, и малейшую возможность взять реванш.
В тот же день, когда г-н де ла Гравери привел в дом своего друга, с которым он познакомился накануне, барон, первый раз после долгого перерыва навестив Дьёдонне, представил своей невестке молодого лейтенанта гусарского полка, сопроводив это представление крайне лестными рекомендациями.
Этот молодой гусар и в самом деле был одним из самых блестящих офицеров, каких только можно было встретить; у него была тонкая и гибкая, как у женщины, талия, изящная осанка, ловко закрученные усы, самодовольный вид — короче, перед вами был готовый манекен, предназначенный для того, чтобы выгодно демонстрировать в лучах солнца блеск золотых галунов доломана или лихо носить ташку.
Вопрос о том, какое влияние может оказать на самочувствие и настроение очаровательной молодой женщины приятная внешность и жизнерадостный нрав, пока недостаточно исследован и никогда не будет исследован до конца.