Он вскочил на ноги, затем с быстротой, на какую уже не считал себя способным, выскочил на дорогу и, рискуя тем самым нажить себе серьезные неприятности, принялся шарить руками в грязи, с тревогой разыскивая то, что, по его предположениям, было приманкой, приготовленной, чтобы соблазнить своим аппетитным видом бедного Блека.
Не все было так гладко в действиях шевалье; но после двух или трех ошибок — он немедленно догадался о них благодаря своему тонкому осязанию — ему попалось то, что он искал; он увидел, что это был кусок мяса, по всей вероятности посыпанный мышьяком.
Шевалье зашвырнул этот кусок мяса как можно дальше и с удовлетворением услышал, как тот упал в реку.
Но преступная мысль Лувиля натолкнула его, в свою очередь, на невинную мысль, вполне соответствующую его характеру.
Подобно Мальчику с пальчик, разбрасывавшему камешки, которые должны были потом привести его обратно к дому, он решил разбросать куски сахара, которые должны будут привести к нему Блека.
Но если бы уловка по-настоящему удалась, то в его сердце поселилось бы раскаяние.
Он раскаивался бы в том, что ему пришлось взять собаку, которая ему не принадлежала, и, взяв ее, он лишил бы защиты добродетель молодой девушки.
Но если он немедленно не завладеет Влеком, то Блек погибнет.
В его намерения входило не забирать, а купить собаку у девушки.
Вот только почему девушка не предстала перед ним одна?
Будь она одна, он бы предупредил ее.
В обществе Грасьена это было невозможно.
Следовательно, он стал жертвой обстоятельств, и похищение Блека, будучи вынужденным похищением, становилось простительным.
Впрочем, он рассчитывал, что если ему удастся завладеть Влеком, то он оставит его себе, щедро возместив эту потерю его хозяйке.
Шевалье обдумывал все это, лежа на животе на откосе и наблюдая, как двое влюбленных приближаются к нему.
Действие, на которое он рассчитывал, было достигнуто.
Найдя благодаря своему тонкому обонянию первый кусок сахара, Блек выказал живейшее удовлетворение.
Он слегка отстал от своей хозяйки.
Затем, вместо того чтобы последовать за ней дальше, он принялся отыскивать второй кусок сахара.
И так, двигаясь от одного куска к другому, он приблизился к тому месту, где его лежа поджидал шевалье, зажав в кулаке кусок сахара.
Протягивая спаниелю это лакомство, шевалье едва слышно свистнул, подзывая его.
Собака, узнав человека, на чье обращение она не могла пожаловаться — а Блек был слишком умен и слишком справедлив, чтобы отожествлять ведро воды, вылитой на него Марианной, с куском сахара, полученным им из рук шевалье, — Блек, повторяем, узнав человека, на чье обращение он не мог пожаловаться, подошел к нему без всякого недоверия и даже выказывая некоторое удовлетворение. Шевалье начал его вероломно ласкать; затем, злоупотребляя доверием Блека, он не спеша накинул на него свой платок в качестве ошейника и, завязав прочный узел, продолжал отвлекать его кусочками сахара до тех пор, пока девушка, слишком взволнованная, чтобы заметить исчезновение собаки, не повернула обратно и не прошла по мостовой мимо шевалье. Тогда, увлекая за собой Блека, он пробрался по склону до самого моста; около моста шевалье согнулся так же, как это сделал Лувиль, и пересек его незамеченным. Преодолев это препятствие, он углубился в улицы города, ведя за собой столь вожделенную добычу где силой, а где — по ее доброй воле.
Очутившись перед своим домом, г-н де ла Гравери тихо вставил ключ в замочную скважину и постарался бесшумно открыть дверь; но ржавые петли заскрипели, и как эхо раздалось ужасное «Кто там?», произнесенное Марианной.
В то же мгновение служанка возникла в коридоре: в одной руке она держала свечу, а другой пыталась прикрыть пламя, защищая его от ветра, с силой дувшего из-под двери.
— Кто там? — повторила Марианна.
— Что за черт! Это я, — ответил шевалье, пряча у себя за спиной свою добычу и изо всех сил пытаясь скрыть ее. — Что, я уже не могу вернуться домой без того, чтобы вы не устраивали за мной слежку?
— Слежку! — повторила Марианна. — Слежку! Знайте, господин шевалье, что только те люди, которые творят зло, опасаются глаз ближнего своего.
В эту минуту кухарка заметила, какой беспорядок царил в одежде шевалье.
— Ах, Боже мой! — воскликнула она, отступив на два шага назад, словно увидела привидение. — Ах, Боже мой!
— Ну, что такое? — сказал шевалье, пытаясь пройти.
— Но на вас нет шляпы!
— И что же, разве я не могу пройтись с непокрытой головой, если мне так нравится?