— Да пусть избавит зелёную землю Его Всесилия от чумы Дарклингов, ибо они — бесы посланы нам в искушение, их опиаты и их тела, их грешный образ жизни. Но они Дьявольские создания! И все, кто живут с Дарклингами, такие же дьяволы, проклятые, которым уготовлена участь гореть в аду.
Люди в толпе все шепчут:
— Так велит Его Всесилие.
Себастьян, восхищаясь, слушает.
— Не говори мне, что ты веришь в это дерьмо, — шепчу я ему.
— Я читаю Книгу Сотворения и, как по мне, так там много чего дельного.
Себастьян продолжает слушать проповедника, который время от времени вскрикивает: «Так велит Его Всесилие!» и ему вторит толпа.
От удивления по моей спине бегут мурашки. Я думала, что Себастьян достаточно умный, чтобы не быть обманутым Праведной Верой.
Я тяну его за руку.
— Я пришла не для того, чтобы послушать проповедников. Я хочу пройтись за покупками и взбодриться. Вот зачем мы здесь.
Себастьян смотрит на меня умоляюще, затем снова на проповедника. Я понимаю, что он хочет остаться.
— Можем мы с Мартой, по крайней мере, идти? Мы будем неподалёку. — Я указываю на ближайший киоск с одеждой.
Он колеблется.
— Никто меня не узнает, в таком виде. Я в безопасности. Пожалуйста? — я беру его за руку.
Он глядит на мою руку, которой я прикасаюсь к нему. В его глазах загорается надежда, и в этот момент я ненавижу себя, что пала так низко, чтобы начать манипулировать кем-то. Так бы и поступила моя мама.
— Пока будешь вместе с Мартой и не уходи слишком далеко... — говорит он.
— Отлично, увидимся позже! — говорю, прежде чем он успеет передумать.
Мы бредём дальше к ближайшим к Себастьяну киоскам. Снаружи у всех них манекены, одетые «по последней моде, прямо из Центрума!»— невзирая на то, что в действительности это просто отвратительные подделки. Я сомневаюсь, что кто-нибудь из них когда-либо бывал в Центруме, так как это на расстоянии в два штата и нужно ещё и пересечь Бесплодные Земли, чтобы добраться туда. Я пересекала Бесплодные Земли только дважды в жизни, сначала — когда мы переезжали в Центрум, и во второй раз — когда мы его покидали. Это дикое пустынное место с опалённой красной землёй, простирающейся так далеко, насколько может окинуть взгляд. Не знаю, как люди могут там жить, это же смертельно опасно.
Марта терпеливо ждёт, пока я пытаюсь примерить несколько нарядов, остановившись, в конце концов, на облегающих бриджах, нескольких дешёвых шарфах и безвкусном цыганском платье, усеянном крошечными монетами.
— Наверное, нам, дорогая, лучше вернуться к Себастьяну, — говорит Марта, после того, как я расплатилась за одежду.
— Мне хочется купить для своей подруги сумку, — говорю я, вспоминая о всех тех книгах, которые приходится таскать Дей.
— Сумки продаются в кисках посреди рынка, — отвечает Марта.
Себастьян всё ещё очарован проповедником. Я сомневаюсь, что он заметит, если мы уйдём на несколько минут.
— Мы быстро, — говорю я.
Свет тускнеет, когда мы вступаем в сужающиеся переулки, продвигаясь вглубь рынка. Киоск с сумками притаился между книжным киоском и металлической вывеской с деревянной надписью, высившейся над дверью, гласившей: «Таверна Молли МакГи». Местечко воняло Шайном — дешёвым алкогольным напитком, который пьют большинство бутцев. Я осмотрела несколько ранцев, пытаясь решить, который из них понравился бы Дей.
Несколько человек смотрят в нашу сторону и перешёптываются.
— Нам, правда, лучше уйти, — взволнованно говорит Марта.
— Я уже почти закончила, — отвечаю я, выбирая коричневую кожаную сумку в этой куче.
В этот момент дверь в таверну Молли МакГи с грохотом распахивается и оттуда, пошатываясь, вываливаются трое мужчины, пьяных от Шайна. У них у всех на одной стороне лица вытатуирован символ Праведников — чёрно-красная роза. Один из них замечает Марту и указывает на неё остальным.
— Бродяжка! — вскрикивает он.
— Она не бродяжка, она принадлежит мне, — говорю я, но они не слушают.
Один из них выхватывает металлический прут у ближайшего торговца скобяными изделиями и начинает вращать его в руке, пока надвигается на нас со зловещей ухмылкой на лице.
О, черт! Я хватаю Марту за руку, и мы бросаемся бежать в один из проходов, пока пьяные мужчины неуклюже пытаются нас догнать. Я затаскиваю её в лавку с драгоценностями и не дышу, как и люди рядом с нами. Зачем мы ушли так далеко от Себастьяна? Это было глупо с моей стороны.
Владелица лавки, грузная женщина средних лет в поношенной одежде и с безвкусным макияжем, пытается выставить нас из своего магазина.
— Мне здесь не нужны неприятности, — говорит она.
— Я куплю что-нибудь дорогое, если Вы нас спрячете, — шепчу я в ответ.
Её это устраивает, и она загоняет нас поглубже в киоск.
— Эй, кровососка, кровососка, кровососка. Выходи, где бы ты ни пряталась, — выкрикивает здоровяк с ломом.
Он стучит по металлическим опорам, поддерживающим киоски, издавая ужасный лязгающий звук в попытке напугать нас. Мы забиваемся ещё глубже в тень, и мужчины проходят мимо, не заметив нас. Мы пережидаем в лавке минуту—другую, пока я не удостоверяюсь, что мужчины ушли.
Я, как и обещала, покупаю дорогущее золотое кольцо, и мы уходим.
— Ты в порядке? — спрашиваю я Марту, когда мы выходим.
— В порядке. Такое постоянно происходит.
— Серьёзно? А я и не знала, — говорю я, ошеломлённая.
— Нам следует найти Себастьяна, до того, как те люди вернутся, — говорит Марта.
Мы идём через лабиринт переулков, время от времени останавливаясь и оглядываясь по сторонам, пока я соображаю, где мы находимся. Когда мы приближаемся к лавке мясника, то я замираю, как вкопанная. Между развевающимися флагами, я мельком замечаю бледную кожу, волнистые черные волосы и сверкающие черные глаза. Моё сердце ёкает. Эш.
Он поднимает взгляд, чувствуя, что я наблюдаю за ним.
— Что ты здесь делаешь? Не в дизайнерских ли магазинах Центрума твоё место?— спрашивает он, когда мы подходим в нему.
— Откуда ты знаешь, где моё место? Ты ничего не знаешь обо мне, — отвечаю я.
— Я знаю достаточно, — говорит он, бросая взгляд на ID-браслет на запястье Марты.
Она прикрывает его рукой, словно стыдясь.
Я хмурю лоб. Марта стыдится того, что работает на меня?
— Дорогой, ты не знаешь, как нам выбраться отсюда? Мы ужасно заблудились, — спрашивает она его.
Черты его лица становятся мягче.
— Я покажу вам дорогу, после того как получу свою кровь.
Мои губы искривляются от одного взгляда на мясную лавку. Свиные туши, гирлянды колбас и бараньих ног висят на крючках над прилавком, всё кишит мухами. Мясник с румяными щеками шлёпает по ним окровавленной тряпкой. Они секунду—другую кружат в воздухе, а затем возвращаются.
Эш кладет медную монету на прилавок.
— Один пакет Крови Синт-1.
Мясник усмехается.
— Не за эту цену, сынок. Разве ты не слышал, теперь пакет стоит два медяка? Правительство ввело налог на Кровь Синт-1. Я могу предложить тебе свиную кровь?
Я смеюсь.
— Какая ирония. Всегда считала тебя редкостной свиньёй.
Эш сжимает челюсть.
И когда это я умудрилась превратиться в такую стерву? Ведь я бы никогда не допустила, чтобы Марта пила свиную кровь; её вообще никому нельзя пить. Я протягиваю мяснику несколько монет.
— Вот, я оплачу.
— Мне на фиг не сдалась твоя милостыня, — огрызается он.
— Ну и что ты тогда собираешься есть? Вряд ли ты можешь питаться человеческой пищей. Или можешь? — никогда не думала, что спрошу о таком полукровку.
— Нет, она для меня, как трава. Я не смогу переварить такое, — признается он.
Внезапный лязг металла по металлу позади нас заставляет меня подпрыгнуть. Я разворачиваюсь, и меня окатывает волна страха. Трое парней из числа Праведников, которые преследовали нас ранее, теперь стояли позади нас и насмехались. Они заблокировали переулок.