Ворота скрипят, когда я открываю их. Улица выглядит как на фото-негативе: белые мраморные дома почернели от сажи, в то время как земля присыпана белым снегом.
Стоит жутковатая тишина, пока мы с Себастьяном идем по центру дороги. Я изучаю дома по обе стороны от нас: крыш у них давно уже нет, окна выбиты снарядами. Многие постройки превратились в груды щебня. Несмотря на то, что жители были эвакуированы отсюда год назад, их призрачное эхо все еще живет здесь.
— Это навевает некоторые воспоминания, — тихонько произносит Себастьян.
В том числе те, которые я предпочла бы забыть.
Мы приближаемся к особняку в конце Паркового Бульвара. Себастьян успокаивающе берет меня за руку. Некогда элегантное белое здание теперь разрушено, заброшено и покрыто пеплом. Колючие лозы обвивают дом, медленно притягивая строение к земле.
— Это место как будто из сна, — тихонько говорю я, — Я знаю, что это был мой дом, но все же я не узнаю его.
Я беру себе на заметку, что нужно будет взять отсюда сувенир для Полли, если представится шанс. Я ведь так и не удосужилась это сделать с той ночи, как встретила Эша под мостом две недели назад.
Грегори сидит на каменных ступенях лестницы у центрального входа в особняк, в одиночестве, кутаясь в пальто брата. Надпись на двери гласит: "Опасность! Неустойчивая постройка. Не подходить!" На газоне разожгли большой костер, и несколько группок людей столпились вокруг него, пропитываясь дымом от горящих веток мальвы, из которых разожжен костер. Среди них были также Эш, Жук и Дей. Она стоит немного в стороне от других, явно не желая ни быть в их числе, ни остаться одной.
Черные глаза Эша мерцают в свете огня. Улыбка сползает с его губ, когда он видит Себастьяна, держащего меня за руку.
— Даже не думай утраивать сцену, — предупреждаю я Себастьяна, высвобождая свою руку. — Если ты пришел заботиться обо мне, то просто выполняй свою работу. Понятно?
Себастьян смотрит на Эша, затем снова на меня. Темные эмоции мелькают на его лице. Я перестаю дышать. Он что-то подозревает.
— Все, что угодно, лишь бы ты была счастлива, — говорит он.
Мы подходим к ребятам, и я становлюсь напротив Эша, достаточно близко, чтобы он знал, что я с ним, но не настолько близко, чтобы у Себастьяна были причины для подозрений.
Лицо Эша неподвижное, словно камень.
— Извини, — говорю я беззвучно, одними губами.
Он снова переводит все внимание на костер. Я хочу подойти к нему и взять за руку, но не могу. Не у всех на глазах.
— Итак, Фишер, — невозмутимо говорит Себастьян, — ты рад нашей первой охоте в качестве Ищеек, которая будет на этой неделе?
Эш сжимает кулаки.
— Хватит издеваться над ним, — огрызаюсь я на Себастьяна.
Мне не верится, что мы должны пойти на охоту. Так много всего произошло, что я совсем об этом забыла. Как я могу охотиться на Дарклингов, если с одним из них я в серьезных отношениях? Я даже представить не могу, что Эш чувствует по этому поводу.
Эш уставился на огонь, как будто я и не существую вовсе. От огня на его коже появляется теплый румянец, и начинает казаться, что он почти такой же человек, как и все остальные. Часть меня хочет, чтобы он был человеком, тогда все было бы намного проще. Мы могли бы при всех держаться за руки, целоваться, быть вместе — действительно вместе, как обычная пара. Но тогда он не был бы Эшем.
— Когда ты обратился в Праведную Веру? — спрашивает Дей у Себастьяна, настороженно оглядывая его бритую голову.
— Несколько дней назад. На меня снизошло озарение, — объясняет он, переводя взгляд на Эша. — Пуриан Роуз показал мне, что я иду в неверном направлении. Я был слишком снисходителен к Дарклингам. И если я не сосредоточусь полностью на этих кровососах, то не успеете вы и оглянуться, как они будут расхаживать по нашим улицам, нападать на людей и спать с нашими женщинами.
Моё сердце бьётся быстрее. Губы Эша дёргаются.
— Конечно, ты-то Фишер подобного никогда не сделаешь? Переспать с человеческой девчонкой, я хочу сказать, — говорит Себастьян.
— Себ, довольно! — говорю я.
Он злобно мне улыбается:
— Прости, дорогая.
— Не обращайся ко мне так, — возражаю я.
— Почему? Тебе же нравилось, когда мы были вместе, — говорит он.
— Себастьян, не провоцируй меня. Помни, с кем разговариваешь. Я твой босс, а не твоя девушка, — говорю я.
Зеленые глаза Себастьяна темнеют от гнева.
— Да, мэм. Приношу извинения.
Эш засовывает руки поглубже в свои карманы и обходит особняк с торца. Грегори наблюдает, как Эш уходит.
Мне нужен повод, чтобы пойти вслед за Эшем.
— Мне надо в туалет. Останься здесь, — говорю я Себастьяну, получая небольшое удовольствие, приказывая ему.
— Ты не войдешь в этот дом. Он может в любую минуту развалиться, — говорит он.
— А куда ты предлагаешь мне идти? В кусты? — сердито спрашиваю я.
Он хватает меня за запястье.
— Тронешь меня еще хоть пальцем и я добьюсь, чтобы тебя уволили, — говорю я.
Он отпускает меня, бормоча себе под нос проклятья.
Я иду за Эшем, надеясь, что никто из остальных ребят не рискнет войти в дом за мной. Когда я ступаю, под ногами скрипят половицы, а с потолка кусками осыпается штукатурка. Я обнаруживаю Эша на кухне. Он водит пальцем по толстому слою пыли, скопившемуся на столе.
— Я говорила Себастьяну не приходить. Он не послушался.
— Ты говорила мне, что он не твой парень.
— Он не мой парень! Мы расстались несколько месяцев назад. — Я прикусила губу. — Ты злишься на меня?
— Нет.
Он выходит из кухни и направляется через коридор в кабинет.
Я иду за ним.
— А ведешь себя так, будто злишься.
— Я не злюсь.
— Тогда почему ты на меня даже не взглянул?
Эш ударяет рукой об стену, заставляя картину упасть вниз. Я вздрагиваю.
Он обращает ко мне свои блестящие глаза.
— Он пахнет, как ты.
Я выдыхаю:
— Чего?
— Он полностью пропах тобой.
— Он побывал в моей постели.
Я тут же сожалею о том, что сказала, когда Эш кривит лицо.
— Он просто друг. Вообще-то, даже и не друг. Он работает на меня.
На полу валяются два перевернутых стула. Эш подбирает один и садится на него. Эта сцена приносит с собой вспышки воспоминаний, образы, которые я пыталась забыть почти весь год.
— Это нечестно. Он может бывать в твоей постели. Он может бывать с тобой на публике, а мне приходится вести себя так, будто мы едва знакомы. Я ненавижу, что даже не могу взглянуть на тебя, боясь, что кто-то может догадаться, что я испытываю к тебе, — говорит Эш.
— Себастьян что-то подозревает, — говорю я.
Он пробегает пальцами по волосам:
— Уверена?
— У него нет никаких доказательств, даже, если он что-то подозревает. Разговаривать с тобой не является преступлением, а это все, что он видел, — говорю я.
Он кивает, а затем слабо мне улыбается.
— Ты что-нибудь выяснила про Золотой Дурман?
— Нет. А ты?
— Эвангелина отдала его своим алхимикам. — Он потер шею. — Слушай, прости, что ушел с ней тогда, но ты ведь все понимаешь, да? Она единственная полукровка, с которой я знаком, мне просто хотелось побыть с ней какое-то время.
У меня внутри бушует ревность, но я заставляю себя улыбнуться.
— Все нормально. Тебе должно быть интересно с ней. Это естественно.
Он смотрит вниз на свои ноги, и я клянусь, что на секунду его щеки вспыхивают румянцем. Нет, наверное, это все мое воображение. Эш заботится обо мне. Я его Кровная половинка. Он встает и вешает, упавшую картину. Его глаза округляются. Он поворачивает ко мне картину и с неё мне улыбаются мои родители.
— Я выросла здесь, — говорю я. — Я жила здесь до тех пор, пока моего отца не убили, как раз перед воздушными налетами в прошлом году. Нас вскоре эвакуировали в Центрум, вскоре после начала налетов; я впервые здесь, после его смерти.